В стороне, привязанная к дереву, повизгивала овчарка Дейк, которая играла в картине роль пса Разбоя. С ней возился дрессировщик: что-то упрашивал, что-то требовал – тоже, выходит, репетировал.
Все были заняты, у всех была какая-то своя работа. Один только Ромка оказался сейчас не у дел и тоскливо слонялся от машины к машине. Как-то так получилось, что все необходимое уже сделано и больше ничего никому не требовалось.
Ромка предлагал свою помощь и осветителям, и декораторам, и даже звуковикам, но ему вежливо отказывали и советовали посидеть в сторонке, отдохнуть. А отчего отдыхать, если еще устать не успел?
Именно в этот момент наскочил на него Канатов. Увидел и обрадовался.
– Ты что делаешь?
– Ничего, Лев Петрович.
– И отлично и великолепно, – засуетился довольный администратор. – У меня к тебе просьба, не в службу, а в дружбу. Съезди, пожалуйста, автобусом в поселок… в ресторане надо забрать ящик кефира. Помоги, друг…
– Мне нельзя в поселок, – испугался Ромка. А Канатов возмутился.
– Что ты говоришь? Ты понимаешь, что говоришь? – заторопился он. – Раз я тебя посылаю – я за все отвечаю. Войди в мое положение… Шофер на базу еще заедет, косынку девочки забыли, а ты тем временем в ресторане дело провернешь… Понимаешь? Не в службу, а в дружбу.
– Да нельзя мне, – пытался сопротивляться Ромка, – нельзя. Хоть у директора спросите…
– Директора нет, – отрезал Канатов, – а на площадке я хозяин. Ты подсобник? Подсобник. Тебе за что деньги платят? Садись сейчас же в автобус… Не в службу, а в дружбу, – повторил уже мягче. – Сейчас перерыв людям дадим. Должны они перекусить?
Ромка развел руками. А что такого? Съездить на минутку. Только туда и сейчас же обратно.
– Вот и умница, вот и подсобник, – администратор вел мальчика к готовому в путь автобусу. – Найдешь там в буфете Клаву Огородникову и скажешь, что от меня. Она знает, мы уже заплатили.
Шофер торопливо переключил скорости и захлопнул дверцу.
– Не в службу, а в дружбу! – прокричал вдогонку Лев Петрович.
Автобус проскочил центр поселка, свернул в одну из боковых улочек и остановился около одноэтажного старого здания с еще сохранившимися лепными колоннами. Из открытых настежь окон рвалась на улицу музыка, шаркали ноги и громко, весело переговаривались голоса.
Ромка вошел в зал. Все столики были заняты. Несмотря на открытые окна и два мощных вентилятора, сизый табачный дым стелился под лепным потолком, и массивные люстры как бы плыли сквозь легкий туман. Люди пили, ели, смеялись и слушали. Играл небольшой оркестр, а немолодая, но довольно симпатичная певица шептала в микрофон:
Я навек полюбил корабли.
С морем мне никогда не расстаться…
Ромка прошел через весь зал к буфету.
– Мне нужна Огородникова, – сказал он.
– Клава! Клава! – закричала в глубь помещения полная, раскрасневшаяся буфетчица. – Огородникова!
И сейчас же из-за занавески появилась чернявая шустрая женщина в фартуке, с засученными рукавами.
– А? Что? – спросила почему-то испуганно.
– Я за кефиром, – сказал Ромка, – Лев Петрович послал.
– Ах да! Ты из кино? – всполошилась Клава. – Ты выходи сейчас и иди во двор, там у служебного входа жди, я вынесу.
И она исчезла за занавеской.
Ромка пожал плечами, мол, ему все равно, где получать, лишь бы кефир был, и пошел к выходу.
Но тут у самой двери столкнулся он с парнем, который, очевидно, специально дожидался его…
– Ага, – сказал парень с пьяной улыбкой, – старый знакомый… Помните, сэр, мы с вами где-то встречались?
Ромка усмехнулся – разве он мог забыть этого «ковбоя»?
А почему он один? Где же дружки? Ромка скосил глаза вправо и увидел приятелей ушастого за столиком, прямо возле окна, в углу.
Дружки манили его к себе.
– Да, да, – сказал и ушастый, церемонно кланяясь, – прошу не отказать…
Он схватил Ромку за руку и потащил к своим дружкам.
– Где же ты пропадал, га? Мы тебя ищем, ищем…
Ромка невольно сделал несколько шагов вместе с ним и вдруг остановился, замер в растерянности. Вместе с дружками ушастого сидел за тем столиком очень уж знакомый мужчина. Мужчина поднял глаза, их взгляды встретились. И Ромка понял, кто это. Он похолодел. Это же был лохматый, тот самый человек, который оставил вещи на пляже. Ромка сделал шаг назад.
– Ну, иди, иди, – потянул его прыщеватый, – поговорим по душам, обмоем встречу.
Сидящий за столиком со все возрастающим интересом вглядывался в мальчика.
Ромка грубо вырвал руку, сказал что-то вроде «отстань», «уберись» и, повернувшись, торопливо пошел к выходу. Прыщеватый упрямо потащился за ним, но его оттянул назад один из дружков, поднявшийся из-за стола…
Ромка остановился у подъезда. Вот это налетел! Напоролся! Узнал его лохматый или нет? А может, он ошибся? Может, спутал что? Не наделать бы другой беды – скажут, не зря хотели тебя отослать из поселка.
Пригнувшись, он перебежал под окнами до угла и остановился под последним, крайним. Подпрыгнул, ухватился руками за подоконник, подтянулся и нос к носу, через тонкую проволочную сетку от мух, столкнулся с тем самым человеком, которого хотел проверить. Очевидно, и тот тоже решил проверить. Так они смотрели друг на друга, может, секунду, а может, и десять. И оба сразу резко отпрянули от сетки – мужчина к столу, а Ромка – свалившись в кустарник газона.
– Парень, где ты? – донесся со двора пронзительный голос Клавы Огородниковой. – Куда ты пропал?
Он живо прошмыгнул под окнами, перескочил деревянную изгородь двора ресторана и прямо налетел на разгневанную буфетчицу.
– Где тебя носит? – кричала та. – Ведь сказала: иди во двор, я следом… Так сколько мне ждать тебя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56