– Н-н-не п-п-пой-му, по-че-му ему так-к в-в-везет.
Фитиль ощерил в ядовитой улыбке хищную пасть:
– Ну, орлы, что там у вас осталось? Удваиваем? Три двести?
Я стал пересчитывать деньги. На руках у меня осталось две тысячи восемьсот рублей.
– Не получается, четырехсот рублей не хватает.
Кто-то из толпы со смехом подсказал:
– А ты штаны заложи, они как раз таких денег стоят.
На мне и правда были недавно вошедшие в моду штаны-трубы, моя гордость. Я, зная, что мы пойдем в гости к Насте, сдуру надел их. Но они стоили намного больше – тысячу двести рублей. Я с надеждой глянул на Фитиля:
– Возьмешь за четыреста?
Такой мстительной улыбки я никогда не видел. Он перекинулся взглядом с Кузьмой.
– Снимай.
Посередине оживленного базара я стал стаскивать с себя мою гордость, джинсы в стиле «рэп» типа «кул», так модно волочащиеся по земле. Данила своим массивным телом старался прикрыть меня от прохожих, снующих мимо прилавков. Когда я снял штаны-трубы, Фитиль первый раз за сегодняшний день посмотрел мне в глаза.
– Понял теперь, как ты меня в прошлый раз обидел?
– Давай крути, у нас есть еще шанс отыграться.
Но, судя по его глазам, шансов у нас никаких не было. Мы с Данилой вперились в стаканчик, под которым исчез черный шарик. Вот Фитиль перетащил его из левого угла в правый и оставил его там и тут же быстро задвигал двумя другими. На этот раз поднять стаканчик решил я сам. Не успел Фитиль спросить меня, под которым из них находится черный шарик, как я поднял правый крайний.
– Здесь!
Фитиль тут же без промедления поднял другой, из-под которого покатилась черная горошина.
– Ваши не пляшут, ошибся, дорогой, гуляй без штанов домой.
Фитиль выдернул у меня из руки остальные деньги, сунул стаканчики в карман, а джинсы под мышку и объявил:
– Десять минут перекур.
Кузьма, выражая сочувствие, похлопал меня по плечу:
– Ничего, сейчас не зима, и в трусах побегаешь.
Еще кто-то подошел с нравоучениями:
– Неужели вы не знаете, что играть с аферистами нельзя?
Кто-то спросил:
– А много денег проиграли?
А наши напасти на этом не закончились. Оказывается, у нас за спиной торговала турецким ширпотребом наша соседка Истамбул. Она или сделала вид, что только что нас увидела и узнала, или так и было на самом деле, никто теперь не докопается до истины, но на весь рынок разнесся ее визгливый голос:
– Так им и надо, не обеднеют, выиграли «мерседес» в лотерею и молчат, где выиграли. Пусть на «шестисотом» без штанов катаются.
Фитиль и Кузьма, почему-то вместе покидающие место действа, резко остановились.
– Как «мерседес»?
А Истамбул, как громкоговоритель, оповещала покупателей, обернувшихся на ее пронзительный голос.
– Так! Им уже и приглашение прислали, чтобы они ехали его получать. Вот пусть без штанов теперь и едут. Молчат, как рыбы, где выиграли.
Народ, за последние годы привыкший к «Властелинам», «МММ», «Хопру», «Чаре», и другим фирмам и банкам, где единичным счастливчикам удалось отхватить приличный дармовый кус, с завистью смотрели на нас. К нам снова подошли Фитиль и Кузьма.
– Она не врет? – спросил меня озадаченный Фитиль.
Сладостное чувство мести, написанное при уходе на его лице, моментально сменилось на обычную завистливую, заискивающую улыбку.
– Тебе какое дело? – огрызнулся я.
А Кузьма вдруг полез поздравлять нас. Он сначала обнял Данилу, потом потискал в объятиях меня, а когда наша соседка вдруг закричала на него: «Ты что делаешь?» – он неожиданно подмигнул ей и что-то прошептал на ухо.
Истамбул недолго пережевывала полученную информацию и вдруг приказала Фитилю:
– А ну отдай парню штаны, совсем обнаглел, как я посмотрю.
Я думал, жулик Фитиль начнет артачиться, а он почему-то посмотрел на Кузьму и, дождавшись от того согласного кивка, протянул мне мои штаны-трубы.
– Бери, пока я добрый.
– Идите, идите, – выпроваживала нас с рынка Истамбул, – идите, деда с бабкой обрадуйте. И я еще вечером приду, расскажу им, как вы тут в азартные игры со всякими проходимцами играете. Нет чтобы деду с бабкой помочь, огород вскопать или грядки выполоть, они на деньги играют, бездельники.

Глава VI. Тайна трюка

Человек, потерявший привычные ценностные ориентиры, чаще всего бестолково крутит головой, вглядываясь в окружающий его мир, и не узнает его. Солнце, так ярко светившее с утра, мне показалось, поблекло; пропала сочность красок окружающей нас природы. На голубом небе мне мерещились тусклые, серые тона. Притихший Данила, отстав на полшага, виновато семенил рядом.
– Не надо было, Макс, нам с тобой играть, говорил же я тебе, больше, чем на сто рублей, не играй.
Ноги бесцельно несли нас по городу. Заявляться домой сразу после проигрыша не хотелось, вообще не хотелось никого ни видеть, ни слышать и ни знать. Сейчас бы укрыться на время в какой-нибудь пещере и забыться долгим летаргическим сном. А в груди клокотал вулкан. Я выплеснул расплавленной лавой накопившееся раздражение на приятеля:
– Ты мне говорил… вспомни, что ты мне говорил? Ставь на левый, ставь на правый, а на самом деле где шарик каждый раз оказывался?
– Но я же в оба глаза смотрел, как он мог под другим стаканчиком оказаться, до сих пор не никак пойму, – оправдываясь, невольно поеживался мой приятель и заискивающе смотрел мне в глаза.
Зря я на него собаку спускаю, при чем здесь Данила, если сам я виноват. Я москвич, а попался, как провинциальный сельский житель, первый раз приехавший в большой город и приобщившийся к благам цивилизации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42