Гарик недоверчиво посмотрел на нас и сказал:
– Не, у нас такой длинной удочки нету.
Что он имел в виду, я не понял: удочку, что ли, с удилищем длиной в два километра? Уточнить у него мы не успели, потому что вышли из здания во двор, где раздавался клокочущий яростью голос моей соседки Истамбул, нападающей на директора.
– Где «Принцесса Черноморья», покажи мне?
Отступающий под ее натиском Авто Сашаевич показывал на трехэтажный корпус:
– А это что, по-твоему, дорогая?
– Этот караван-сарай ты называешь «Принцессой»?
– А что ты хотела за десять тысяч рублей? Пять звезд, да?
И тут моя соседка увидела меня с Данилой. Она накинулась на меня.
– Ты уже здесь? «Мерседес» шестисотый, говоришь, будут разыгрывать?
Я перевел стрелки на хозяина отеля.
– Чего меня спрашивать? Вот его спрашивайте! Мне самому интересно, когда будет розыгрыш.
Директор постарался успокоить не в меру разошедшуюся Истамбул.
– Зачем раньше времени нервничать, дорогая? Все будет. И конкурс будет, и «мерседес» будет, иди поселяйся, кушай сначала, отдыхай, загорай, скоро все узнаешь, и про «мерседес» тоже. Крыло немного помяли, в автосервис отдал, послезавтра обещали вернуть.
Он взял у нее из рук необъятных размеров сумку, с которой ездят в Турцию, и повел в холл отеля. Гарик обеспокоено посмотрел им вслед.
– У меня мама никогда не кричит на отца, она даже рот боится открыть, он же – глава семьи.
– А у нас, если дал слабину, могут и заездить до смерти. Не обращай внимания, – успокоил его Данила.
– Как до смерти? – не понял Гарик. – Как ишака?
Мы расхохотались, оставив вопрос без ответа. А Данила, как всегда, соврал:
– От нее два мужа убежали, вот за третьим приехала… Где у вас столовая, показывай.
Гарик повел нас по аллее. Территория, прилегающая к отелю, была ухожена. На клумбах росли цветы, кусты были аккуратно пострижены.
– У вас здесь красиво! – похвалил я хозяйского сынка.
– Ага. Знаешь, сколько я трудился?
– Сколько?
– Целый год.
– Один? – не поверили мы с Данилой.
– Зачем один? Мы рабочих нанимали и вместе с ними трудились.
– А сейчас бабки стрижете?
– Не знаем еще, как получится, вы первый заезд.
Аллея вывела нас к строению, больше похожему на деревенский клуб. Никаких архитектурных излишеств, одни прямые линии.
– Вот столовая и кинозал небольшой. Здесь будут танцы на веранде. Караока есть и синтезатор.
– Караоке, – поправил я его. Танцы интересовали меня меньше всего.
Из столовой выходили заселившиеся раньше нас отдыхающие. По их умиротворенным лицам было видно, что с завтраком все в порядке. Кто-то обронил:
– Вкусно готовят. Молодцы.
Гарик постарался принять на свой счет одобрительное замечание.
– У меня мама знает столько блюд, каждый день будут разные, вот посмотрите.
Он прошмыгнул раньше нас в открытую дверь, а мы с Данилой столкнулись с четой Сопель-Шереметьевых. Горилла попридержал меня за руку.
– Ты не знаешь, когда будет розыгрыш? Где «мерседес», ты его видел?
Я постарался высвободиться из его крепких рук.
– Пусти, он в починке, крыло помяли.
– Вот сволочи, – выругался Горилла, как будто он уже его выиграл и с его автомобилем случилась авария.
А Нинэль обратилась к Даниле:
– Повезло тебе, отведешь ты здесь душу.
Мы поняли, что она имела в виду, когда сами вошли в обеденный зал. Вдоль стены, отгороженной от кухни легкой ширмой, стояли сдвинутые в один ряд столы, уставленные яствами. Завтракающие сидели за отдельными столиками. У моего приятеля разбежались глаза.
– И можно есть все что хочешь?
Девушка в белом переднике, разливающая супы, услышала его реплику и улыбнулась.
– Конечно.
– И сколько хочешь?
– Конечно.
Данила тут же потащил меня за руку обратно.
– Пошли скорее, позовем Анну Николаевну и Настю.
На выходе к нам снова присоединился Гарик.
– Понравилось?
Данила непроизвольно сглотнул слюну.
– Рано еще судить. Сейчас попробуем, тогда скажу.
Торопливым шагом мы возвращались в основной корпус. Всю территорию мы так и не успели посмотреть. Навстречу нам шли Анна Николаевна и Настя. Мы обалдело смотрели на нашу подружку. Где та замухрышка, к которой мы привыкли? Где ее потертая майка и старенькие шорты с разбитыми сандалиями? Навстречу нам вышагивала принцесса. На Насте было кружевное белое платье, беленькие чулочки и лакированные белые туфельки на тонком каблучке. Когда она успела сделать прическу? Что за необыкновенное превращение?
– Может быть, вы тоже переоденетесь? – спросила нас Анна Николаевна.
Данила отрицательно покрутил головой, не отводя глаз от нашей подружки.
– Некогда, обед стынет.
– Впрочем, вам не обязательно, – согласилась Анна Николаевна.
– Ты куда так вырядилась? – прошептал я, окидывая Настю с ног до головы.
– Туда.
Непонятное чувство ревности всколыхнуло мою душу. Я краем глаза видел, как Гарик поедал Настю восторженным взглядом. А она хоть бы хны, даже ни разу не посмотрела в его сторону. Вот женская натура, знает ведь, что на нее смотрят восхищенными глазами, и не подает вида. Мы повернули в обратную сторону. За нами, как побитая собака, плелся наш новый дружок Гарик. Когда мы уже почти исчезли за стеклянной дверью столовой-клуба, он упавшим голосом спросил:
– А можно я с вами буду дружить?
Настя, остановившись перед зеркалом, сделала вид, что поправляет прическу, а сама внимательно прислушивалась к тому, что я отвечу.
– Можно.
– Червей только накопай, рыбу пойдем ловить, – снизошел согласием покладистый Данила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42