Еще мгновение – и она, перевернувшись, пойдет к земле, но в этот миг фитиль догорел, послышался треск, и из трубки посыпались искры, стрела стремительно полетела вверх. Скоро ее уже не стало видно, только огненная точка горела в небе.
– Вот это штука! – восторженно воскликнул Желябов. – Что это ты удумал, Николай?
– Это китайская стрела!
– Китайская?
– Да. Помнишь, я говорил тебе, что прессованный порох не взрывается, а горит, выделяя огромную энергию.
– Да, да, помню… Так что же?
– Оказывается, китайцы этот секрет открыли еще три тысячи лет назад. Вот такие стрелы ими применялись в военных целях. Это стрелы-ракеты.
– Так, интересно… Я кое-что слышал о ракетах.
– Не особенно давно усовершенствованные ракеты применялись и в русских войсках.
– Так что же из этого следует? Ты думаешь пустить ракеты в Царское Село?
– Да нет же, Андрей. Тут дело куда серьезней, чем убийство царя… Ты видел, как летела стрела от маленькой трубочки?
– Еще бы!
– А если эту трубку увеличить до габаритов ствола вот этого дуба. Что тогда?
– Вот уж не знаю.
– Она поднимет целый снаряд, где можно будет поместить человека или двух. Такая ракета может развить бешеную скорость и вырваться в заоблачное пространство. В иной мир!
– Сейчас много пишут об этом. Я читал Жюля Верна, как стреляли из пушки на Луну. Здорово!
– То фантазия, Андрей. Из пушки нельзя выстрелить снарядом, в котором бы был человек. Там огромная начальная скорость. А ракета поднимается медленно и лишь потом развивает бешеную скорость. В этом существенное отличие.
– Что же, ты хочешь изобрести ракету, в которой можно было бы лететь на другие планеты?
– Да, Андрей. Я хочу подарить человечеству такой аппарат, который бы смог оторвать его от земли.
– Это гениальная мысль, Коля. И я горячо приветствую твои искания, но в будущем… Даже сам готов полететь вместе с тобой на Марс… Но теперь нас ждут скучные земные дела.
– Какие же, ведь царь недоступен?
– До конца лета в террористической борьбе объявлен вынужденный перерыв. Но это не означает, что партия бездействует. Решено усилить пропагандистскую работу, создать новую типографию, возобновить выпуск «Народной воли».
– Это хорошо.
– Исполнительный комитет поручает тебе стать организатором и хозяином тайной типографии. Ты журналист – тебе и карты в руки.
– Это так неожиданно, Андрей, – растерянно проговорил Кибальчич. – Меня в партии знают как техника, и вдруг… Но если комитет поручает – я с радостью возьмусь за это дело.
3
В понедельник утром Кибальчич получил записку, написанную по-французски: «Буду в седьмом часу. Жди. Катя».
Кибальчич догадался, что это Михайлов и стал укладывать вещи. В условленное время он расплатился с хозяином и с двумя саквояжами вышел на улицу. Михайлов лихо подкатил на рысаке. Он быстро посадил Кибальчича и крикнул лихачу:
– Гони!
На Подъячевской они рассчитались с лихачом и, пройдя через проходной двор, сели в просторный извозчичий экипаж, где их ждала молодая дама в кокетливой шляпке с вуалью.
– На Подольскую! – приказал Михайлов.
Дама в вуали – Прасковья Семеновна Ивановская была членом партии «Народная воля». По решению Исполнительного комитета ей предстояло быть помощницей Кибальчича по руководству новой тайной типографией. И теперь она, вместе с Кибальчичем – аккерманским мещанином Агаческуловым, переселялась на новую квартиру как его жена.
Извозчик осадил у дома № 11, где приезжих встретил бородатый дворник в белом фартуке с медной бляхой на груди. Он взял вещи и, указывая дорогу, пошел впереди.
Отомкнув в первом этаже высокую, обитую клеенкой дверь, он впустил хозяев и, передав им ключи, глуховато сказал:
– Уж вы извольте передать паспорта для прописки… Хозяин наказывал… Теперь строго насчет этого…
– Пожалуйста! – Кибальчич, вытащив из кармана толстый купеческий бумажник, протянул дворнику два паспорта на имя Агаческуловых и двугривенный на чай.
– Благодарствую, барин, – с поклоном сказал дворник, – ежели что потребовается, так я завсегда в том крыле, в подвале…
– Ну-с, дорогие «супруги», – с улыбкой начал Михайлов, когда, проводив дворника, все прошли в столовую, – прошу вас вести себя не особенно церемонно. Знакомы вы уже давно, а все еще на «вы».
– Ничего, работа сблизит, – приветливо улыбнулась Ивановская, поправляя темные густые волосы, и с нежностью посмотрела на Кибальчича карими живыми глазами. Она знала, каким уважением пользовался в партии «техник», и давно симпатизировала ему.
– Ты, Пашенька, сразу входи в роль «хозяйки», и тогда все пойдет как надо. Николай человек тихий, застенчивый, молчаливый. Если не тормошить, от него иной раз слова не услышишь.
– Да, да, уж вы, пожалуйста, не обижайтесь, Прасковья Семеновна, я иногда задумываюсь… ухожу в себя…
– Ничего… Мы все привыкли быть молчаливыми…
– Чтоб особенно не скучали, – продолжал Михайлов, – завтра у вас появится прислуга. Ею будет Людочка Терентьева, чудесная девушка из Херсона, участница подкопа под казначейство. Ты, Пашенька, обучи ее набору – будет хорошей помощницей.
– Спасибо. Я видела ее – очень славная…
– Ну, пойдемте еще раз осмотрим квартиру, – предложил Михайлов, – и уточним, где поставить станок и наборные кассы. В прошлый раз мы выбрали спальню.
– Да, это самая дальняя комната и, так сказать, – святая святых. Сюда никто из посторонних не войдет, – поддержал Кибальчич.
Прошли в спальню, осмотрели длинную высокую комнату с одним окном, где стояли широкая кровать, зеркальный шифоньер и туалетный столик.
– Да, бесспорно самая подходящая из всех, – вслух думал Михайлов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199