Мои чувства к тебе никогда не менялись и не изменятся впредь. Надеюсь, что и твои чувства остались теми же, а если это так, то между нами не может быть лжи. Наша любовь не нуждается в фантазиях.
Он бросил на меня неуверенный взгляд. С моих губ готовы были сорваться жестокие и несправедливые слова, но, слава Богу, я сумела сдержать их. «Боже праведный, – вовремя спохватилась я, – чего же я хочу – наказать его лишь за то, что он был до конца откровенен со мной, за то, что верит в силу нашей любви?»
Склонившись над кроватью, я поцеловала его.
– Я думаю, что ты низкий, подлый, безнравственный плут, – произнесла я сладким голосом, – и я без памяти люблю тебя.
Улыбнувшись, он нежно привлек меня к себе. Прошло несколько минут, а может быть, и час. Наконец, оторвавшись от него, я томно пробормотала:
– Ну и жизнь нас ожидает впереди – подумать страшно. Ты будешь рассказывать мне все о своих интимных делишках, я тебе – о своих. Никакой театр с этим не сравнится!
Его руки железным обручем вновь стиснули меня.
– Что было, то прошло, дорогая моя. Ты же знаешь: пока ты рядом, меня до конца жизни не потянет к другой. Но теперь уж если я замечу, что ты хотя бы глазки кому-то строишь, то обещаю переломать тебе все твои нежные косточки.
Это было произнесено с улыбкой, но я знала, что каждое слово сказано им всерьез, и была счастлива.
В последующие несколько дней мы избегали разговоров на щекотливые темы и, обмениваясь воспоминаниями о трех минувших годах, ограничивались лишь событиями вполне приличного свойства. Я рассказала ему обо всех моих путешествиях. Дэвид рассказывал о Вест-Индии, делая в качестве иллюстраций к повествованию карандашные наброски, что служило ему дополнительным развлечением, поскольку он все еще был прикован к постели. Они и сейчас висят в моем кабинете. Хоть я никогда и не видела тех мест, мне кажется, что рисунки Дэвида прекрасно передают тяжелую красоту тропических широт. Стоит мне только взглянуть на них, и дни его жизни в далеких краях как наяву проходят перед моими глазами.
Я начинала беспокоиться о Марте – уже более двух недель минуло с тех пор, как я уехала из Солуорпа, а от нее не было ни слуху ни духу. Однако мои тревоги оказались напрасными.
Вечером мы с Дэвидом решили отметить круглую дату – две недели нашей супружеской жизни – бутылкой шампанского, которая нашлась в винном погребе. Внезапно хлопнула входная дверь, приглушенно зазвучал чей-то голос, раздались тяжелые шаги. Кто-то поднимался по лестнице. Я поспешила к Дэвиду, опасаясь, что к нам пожаловал Ричард, горящий жаждой мести. Дверь распахнулась, и на пороге появилась Марта с посапывающим ребенком на руках. Она подошла к кровати и положила его рядом с отцом.
– Ваш сын, – объявила она сухо, пристально глядя на Дэвида. – Можете полюбоваться на него десять минут, только не вздумайте разбудить. Долго ехали – устал кроха. Вот отдохнет, проснется утром – тогда и рассмотрите его с головы до ног.
Дэвид послушно подобрал руки и уставился на спящего малыша. Мы же с Мартой смотрели друг на друга. Ее губы тронула усмешка.
– Много пришлось вытерпеть? – спросила я дрогнувшим голосом.
– Достаточно, – коротко ответила она, – досталось на орехи и им, и мне.
Какая-то искорка сверкнула и погасла в ее глазах.
– Как тебе удалось выбраться оттуда?
– Я приехала с Джереми Винтером, ваша карета с багажом идет следом. Уж от кого натерпелась, так это от него. Он один мне задал жару больше, чем все они вместе взятые, – выразительно фыркнула Марта.
– Он, должно быть, зол как черт? – боязливо осведомилась я.
– А вы как думали? – ответила она. – Он не из тех, кто согласен оставаться в дураках, особенно в таких делах. – Марта многозначительно повела глазами в сторону Дэвида.
– А Ричард?.. – произнесла я.
– Его вам нечего бояться, – прервала она меня на полуслове. – Преподобный Принс позаботился об этом.
Затем грозный взгляд Марты метнулся на Дэвида, который почти бессознательно потянулся, чтобы погладить Артура. Он отдернул руку, словно обжегшись.
– А я уж боялась, что вы опоздаете, – сказала она ему строго, – совсем заждались вас.
Дэвид ответил плутовской улыбкой.
– Прошу прощения, но вернулся я не целиком. Осталось-то от меня чуть больше половины. – С этими словами он показал на покалеченную ногу, скрытую одеялом.
– Не отрезали? – нахмурилась Марта. Он покачал головой.
– С утра посмотрю, что там у вас. Ничего, может, оно и к лучшему – подольше дома посидите, – вновь фыркнула она.
– Он останется навсегда, – сообщила я ей, тщетно стараясь, чтобы голос мой не выдал ликования. – Мы поженились, Марта.
– Неужто? – Ее черные глаза подобрели. – Ну, тогда у вас впереди много важных дел. Теперь вам надо научиться быть счастливыми.
Она ловко взяла на руки спящего Артура и пошла из комнаты. Остановившись на пороге, Марта обернулась. На ее губах расцвела редкая прекрасная улыбка.
– Теперь и я могу быть счастливой, – добавила она на прощание и неслышными шагами выплыла за дверь.
18
Дэвид бурно протестовал, не желая подпускать Марту к своей ноге. Я поначалу встала на его сторону, но наши совместные усилия потерпели крах. С таким же успехом можно было обращаться к каменной скале. С мрачным блеском в глазах Марта принялась за дело. Легко сломив отчаянное сопротивление Дэвида, она раздела его, как маленького ребенка, и, не обращая внимания на его смущенные возгласы, принялась внимательно осматривать рану. Затем, решительно отвергнув все методы лечения, которые применяли врач и я, Марта наложила на раненую ногу какое-то зелье собственного изготовления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126