Джереми бросил на меня суровый взгляд.
– Разве мало тебе твоих страданий, Элизабет? – Голос его звучал резко. – Зачем тебе прошлое, зачем мучить себя? Может быть, он вообще не вернется.
Но в глубине души я чувствовала: Джереми заблуждается, а вот Марта, наоборот, говорила правду.
– Возможно, ты и прав, он не вернется, – спокойно сказала я. – Но если вернется, я буду ждать его.
И мое ожидание началось. Я исправно отправляла Эдгару столь нужные ему сводки новостей о ребенке, получая в ответ испещренные восклицательными знаками длинные эпистолы, в которых содержались заверения в вечной любви ко мне и подспудная убежденность в том, что я не сумею как следует воспитать наследника рода Спейхаузов. Я находила их забавными, но послание, пришедшее в конце марта, вряд ли можно было назвать смешным. Жена Эдгара скончалась, и ее гигантское состояние переходило к нему. «Как только подышу здесь подходящий дом, – писал он, – вы должны переехать ко мне». А пока, не откладывая дел в долгий ящик, Эдгар предлагал мне заочно заключить с ним брак. Мне не хотелось заниматься этим вопросом, а потому его письмо лежало на моем секретере без ответа.
Было первое апреля. За окном кабинета легкий ветерок качал ветви с набухшими почками. Я сидела, уставившись на письмо Эдгара, в тысячный раз пытаясь придумать ответ. Дверь тихонько скрипнула, и на пороге появился Дэвид. Он вошел решительным шагом, как на параде. Лицо его было суровым и постаревшим, но глаза лучились голубизной, и я отметила про себя, что это хороший признак.
– Я хочу видеть своего сына, – твердо произнес он.
Я была рада, что встретила его сидя, иначе ноги подкосились бы подо мной. Мои руки тоже тряслись, и я спрятала их в складках платья.
– Он не здесь, – тихо ответила я. Мой ответ поверг его в растерянность.
– Не здесь… А где же?
– Должно быть, в своем полку. А если не там, то скорее всего все еще гостит у матери, – произнесла я ледяным тоном.
Несколько секунд он выглядел обескураженным, потом на смену растерянности пришло раздражение.
– Я имею в виду нашего сына, – недружелюбно отрезал Дэвид.
– Ах, вот как! – сказала я, будто до меня наконец дошло, чего он от меня требует. – Значит, речь о моем сыне? И зачем же это тебе вдруг понадобилось видеть его?
Дэвид словно окаменел. Внезапно я поняла, что нервы его напряжены до предела.
– У меня есть для него кое-что, и я хочу передать ему это, прежде чем отправлюсь в заморские края.
Я медленно склонила голову набок, как бы обдумывая вопрос государственной важности.
– Что ж, коли ты того желаешь… – вымолвила я наконец и позвонила в колокольчик.
Когда на вызов прибежала горничная, я отправила ее к Марте сказать, чтобы та принесла мне сына, поскольку его хочет видеть один посетитель. Дэвид подошел к окну и, отвернувшись, стал смотреть на улицу, а я украдкой любовалась гордой посадкой его серебряной головы и мужественными очертаниями плеч.
Принеся ребенка, Марта едва не выронила его из рук, увидев, что за посетитель к нам пожаловал. Они с Дэвидом обменялись оценивающе-настороженными взглядами, как два бойца на ринге перед началом боя. Для Дэвида предосторожность была вовсе не лишней, поскольку, как мне помнилось, во время их прошлого свидания Марта едва не выцарапала ему глаза.
– Дай ему его сына, – велела я ровным голосом.
Марта с явной неохотой передала Артура в руки Дэвиду и отступила в сторону, по-прежнему готовая при необходимости ринуться в атаку. Отец и сын смотрели друг на друга с нескрываемой подозрительностью.
– А волосы-то у него светлые, – произнес Дэвид прокурорским тоном.
– Он твой, поверь мне на слово. Впрочем, если не хочешь, не верь. – Сейчас мне не хотелось вдаваться в споры. – У моего отца тоже были светлые волосы, – припомнила я через секунду.
– Да нет, что ты… Конечно же, мой.
Впервые Дэвид смотрел прямо на меня, и из глаз его лился небесно-голубой свет.
– Я рада, что мы наконец можем хотя бы о чем-то договориться, – ласково произнесла я.
Дэвид не ответил. Неожиданно умело прижав к себе Артура одной рукой, свободной он порылся за пазухой, вытащил оттуда продолговатый пакет и дал ребенку. Получив новую игрушку, малыш тут же сунул ее в рот и начал пробовать на зуб. Я поднялась с места и выхватила пакет из детской ручонки. Дэвид хотел было запротестовать, но мне так было спокойнее.
Марта подошла ближе, чтобы забрать Артура, однако я жестом отстранила ее.
– Можешь оставить его здесь ненадолго. Я положу его в колыбель.
Она неохотно вышла, и мой тонкий слух подсказал мне, что Марта осталась караулить за дверью.
Открыв пакет, я обнаружила внутри полный набор миниатюрных копий медалей Дэвида, а также выполненные из золота знаки отличия королевского артиллерийского полка. Был там и перстенек с печаткой – точно такой же, какой носил Дэвид. Я едва не лишилась чувств, однако напряжением воли заставила себя держаться. Сейчас я не имела права проявить слабость.
– Очень мило, – произнесла я, изо всех сил стараясь, чтобы голос мой не дрогнул. – Он наверняка оценит эти вещицы, когда подрастет… если, конечно, до тех пор не проглотит. Уследить бы, – добавила я еле слышно.
Осторожно опустившись на стул, Дэвид положил Артура в колыбель и поднял глаза на меня. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, после чего я сказала:
– Боюсь, ему нечего дать тебе взамен. Разве что ты согласишься взять с собой вот это.
Я сняла с шеи и протянула ему его миниатюрный портрет, который постоянно носила с тех пор, как уехал Эдгар.
Разглядев, что я ему протягиваю, Дэвид побелел и закрыл руками лицо.
– Пожалуйста, Элизабет, не надо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126