Сильные волны желания накатывали на нее, и она, как утопающая, крепко вцепилась в Клаудиуса. Пульсация ее крови передалась ему. Оба впали в опьяняющий восторг, замутнивший их сознание, и стремились достичь пика, который освободил бы их от невыносимого напряжения. В них пылал огонь. Огонь, зажегший их мир. Его нельзя было больше затушить, он раздирал их подобно лаве, сопровождавшей выход бога Вулкана из его горы. Клаудиус взорвался. Вскрикнув, он прижал свои чресла к ее лону, и боль напряжения пронзила его тело. Оно отняло у него силы, его руки откинулись, и, задыхаясь, он содрогнулся.
Пила отбросила голову на подушку и выпрямилась. Она чувствовала, как волны его страсти смыли все плотины и влились, подобно лаве, в ее тело. Крик, возникший в ее животе, понесся на улицу в ночное небо.
На небосводе сверкали бесчисленные звезды. Вселенная казалась совсем близко. Клаудиус нежно погладил лицо любимой, почувствовал на своих пальцах влагу.
– Ты плачешь? – спросил он обеспокоенно.
– Да, – выдохнула она. – От счастья.
Ранним утром Атенаис вместе с Акме прибежала к Ромелии. Друзилла не хотела пускать посетительницу, но Ромелия попросила ее впустить.
Атенаис с сочувствием посмотрела на Ромелию. Та лежала на постели, белая, как простыни под ней, руки бессильно свисали, взгляд блуждал по красочному потолку комнаты.
– Я безутешна, потому что не могу тебе помочь, дорогая подруга, – посетовала Атенаис и похлопала по холодной руке Ромелии, – но ты отказываешься от любых лекарств. Моя рабыня Акме составила несколько порошков, которые тебе определенно помогут, поверь.
– Оставь меня в покое с этими порошками. Мое тело и так уже достаточно отравлено, надо, чтобы все вышло из него. Меня рвало несколько раз, и теперь во мне больше нет ничего, что могло бы мне повредить.
Атенаис скривила лицо.
– Ты должна снова набраться сил. Тебе не хватает сытного обеда из пшеницы и мяса, и…
– Ах, прекрати, в желудке у меня все дергается, расскажи мне лучше что-нибудь приятное, отвлеки меня от плохого настроения.
– О, есть кое-что, о чем я тебе еще не рассказывала, – радостно вырвалось у Атенаис, и она понизила голос. – Меня обследовал египетский врач, потому что я не могу подарить моему супругу детей. Только представь себе – он установил, что я полностью здорова.
– Нет! Как так?
Атенаис хихикнула.
– Совсем наоборот, пашня, кажется, хорошо подготовлена. Ты была полностью права. Приятные часы, проведенные с твоим красивым гостем, действительно пошли мне на пользу.
– Смотри-ка, а сначала ты жеманилась и охотнее доверяла богам.
– Боги также внесли свой вклад. Мое тело теперь готово зачать ребенка.
– Так почему же ты до сих пор не забеременела? – спросила Ромелия.
– Потому, что дело в Диодоросе, его жизненные соки не годятся, сказал врач.
– Ах, вот в чем дело, – пробормотала Ромелия, – знала бы я только.
– О чем ты говоришь?
– Ах, ни о чем, дорогая подруга. Конечно, я тоже думала, почему с наследником у Диодороса не получается. Теперь я понимаю, что все дело в его странной связи с Никандросом.
– Я не понимаю, при чем здесь Никандрос?
– Ну, как при чем? Боги устроили так, что мужчина должен соединяться с женщиной, все остальное не по воле богов и, помимо того, нездорово. То, что он тратил свои соки только на Никандроса, сделало его больным. Его жизненные соки прогоркли.
– Неужели это правда? – удивилась Атенаис. – Но у многих мужчин находятся на воспитании мальчики.
– На воспитании? Не заставляй меня смеяться. Греческие мужчины не умеют обращаться с женщинами, поэтому берут себе мальчиков. Твой муж хоть однажды спал с тобой так, как это делал Клаудиус?
Взгляд у Атенаис прояснился.
– Клаудиус? О, нет, так, как Клаудиус, нет. Если бы он был таким, как Клаудиус…
– …то он давно бы имел наследника. Но что же теперь делать?
– Все совсем просто, в Помпеях живет дядя моего супруга со своей семьей, у него есть сын по имени Салониус. Салониус еще молод и…
Атенаис снова хихикнула.
– …он действительно хорошо выглядит, и он почти такой же мужественный, как Клаудиус.
– И он должен?..
Атенаис с усердием кивнула.
– Да. Диодорос взял его в наш дом и представил мне. Он принадлежит к семье Диодороса. И этот самый Салониус должен зачать детей, которых Диодорос потом признает своими.
Ромелия, потеряв дар речи, смотрела на Атенаис. Ну и нравы у этих греков!
– Ты хочешь сказать, что ты больше не будешь ночевать с Клаудиусом?
Атенаис схватила руку Ромелии.
– Я тебе очень благодарна за твою бескорыстную помощь, дорогая Ромелия. Ты действительно помогла мне. Теперь я с радостью отдамся кузену моего супруга и надеюсь, плод наших стараний начнет расти у меня в животе. Мне не нужно будет больше тайком прокрадываться в твои покои, и ты не должна больше усыплять мою служанку. Я совершенно официально буду лежать рядом с Салониусом.
Ромелия снова упала на подушки. Ах, вот как. Она развлеклась, теперь Клаудиус ей больше не нужен, и Ромелия тоже.
– Я желаю тебе много радости, – сказала Ромелия колко, и ее взгляд, страдающий и бессильный, снова скользнул к потолку. – Оставь меня теперь одну, я хотела бы заснуть.
– Мне жаль, что я перенапрягла тебя своими рассказами, – поторопилась заверить ее Атенаис.
– Нет, нет, – слабо возразила Ромелия. – Это было очень интересно, но сейчас мне срочно нужен покой.
Атенаис поднялась.
– Я желаю тебе скорейшего выздоровления. Вот здесь я принесла тебе бутылочку с вином и натертой змеиной кожей, это снова поставит тебя на ноги. – Она поставила бутылочку на стол.
Когда Атенаис исчезла в дверях, Ромелия вскочила со своего ложа и в бешенстве швырнула бутылку в стену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109