Фактически рядом с ним была все та же Генриетта, прожившая, однако, несколько месяцев в роскоши и богатстве и обученная всем правилам хорошего тона. Подсказкой могло бы стать также и замечание Харпера о ее навыках вождения, которое он высказал тем самым утром, когда они вернулись обратно в парк. «Черт возьми, да она превосходный кучер!» – сказал тогда Чарльз. В ответ Харпер согласно закивал головой. – «Эта леди всегда хорошо правила, не так ли?»
Кучер ее узнал. А Чарльз был введен в заблуждение ее золотистыми волосами и янтарными глазами. Его внимание было приковано к ее стройным ножкам и пышной груди. Сидя позади нее, он всю дорогу следил за плавными движениями ее рук и наблюдал за тем, как она держала кнут. Замечая все эти нюансы, он невольно сравнивал ее с Генриеттой.
Был ли в действительности Чарльз Монтроуз столь поверхностным человеком? Неужели он так ограничен, что не способен охватить взглядом всю представившуюся его глазам картину? Мелисса заявляла, что им руководило не что иное, как вожделение, низменная страсть, и он был вынужден признать, что она была права. Другого объяснения тому, что он словно одержимый преследовал эту девушку, найтись не могло. Отмахнувшись от грустных мыслей и надеясь, что, усиленно работая кулаками, он разлил не весь бренди, Чарльз поискал взглядом графин, чтобы налить себе еще один бокал.
Постепенно ему на ум пришли остальные подробности, которые говорили сами за себя. Как же они все-таки похожи: у той и у другой – непутевый брат. Тетя, которая время от времени называла Генриетту уменьшительным именем Мисси. Слухи о той злосчастной неделе у Виллингфордов, должно быть, дошли до нее от соседей, ведь именно ее знакомый – арендатор Дрэйтона – как-то раз застукал Чарльза с женой хозяина. И неудивительно, что она так хорошо знала все подробности той передряги, ведь Мелисса всю жизнь провела в Линкольншире. Теперь ему стали понятны ее апломб и заносчивость, ведь она была не шестнадцатилетней деревенской простушкой, а девятнадцатилетней, знающей себе цену аристократкой.
Чарльзу всегда казалось, что она ему кого-то напоминает. Негодование Мелиссы по поводу его поведения смахивало на необузданный гнев Генриетты. Обе девушки – и Мелисса, и Генриетта – отвергли в свое время лорда Хефлина. Представив, как это сделала Генриетта, он содрогнулся. Неудивительно, что этот мужчина так ее возненавидел. Ни один уважающий себя человек не оставил бы такие поступки безнаказанными.
Стены давили на Чарльза со всех сторон. Желание подышать прохладным вечерним воздухом заставило его подняться и выйти на улицу. В отчаянии бродил он по пустынным улочкам, пряча подступающие к глазам слезы и не переставая посылать проклятия в адрес Мелиссы. «Это несправедливо! Несправедливо!» – повторял про себя Чарльз. В его голове вихрем проносились разные воспоминания о прошедших днях: Генриетта, раскинувшаяся на кровати и отвергающая его предложение; он – в дверях гостиничного номера, уговаривающий ее тетю помочь ему; Мелисса, страстно льнущая к его разгоряченному телу; ее ненависть и в то же время необузданная страстность, которая подняла его на такие вершины наслаждения, о которых он раньше и не подозревал; загадочная улыбка леди Лэньярд в день расставания; снова Мелисса, но уже в парке, прижатая к дереву, и Хефлин, срывающий с нее платье; и наконец, Суонси, его родное имение, страдающее от недостатка заботы и денег.
Чарльз понимал, что Мелисса была для него не только объектом вожделения. Несмотря на то, что его непреодолимо тянуло к этой девушке, он испытывал радость даже от простого общения с ней, ценил ее ум и благородство по отношению к обездоленным людям. Она остро чувствовала то, что происходило в современном мире, и Чарльз вполне мог доверять ее мнению и слепо следовать ее советам, не боясь повторить путь своего отца.
С первыми лучами солнца его гнев почти прошел. Теперь перед Чарльзом стояла сложнейшая задача, которую он должен был решить немедля. Что бы там ни случилось, он все же любил ее. Ему уже не было дела ни до денег, ни до коварных планов покойной бабушки, он был готов даже простить Мелиссе ее жажду мести. Им надо спокойно и разумно обсудить сложившуюся ситуацию, а потом выбросить из головы все и заняться налаживанием своей личной жизни.
Он примчался к дому леди Каслтон до неприличия рано и был готов безропотно выслушать все ее упреки.
– Леди нет дома, – провозгласил Борис, загораживая своей мощной фигурой входную дверь.
– Когда она вернется? – спросил удивленный Чарльз.
– Прошу прощения, милорд, но для вас ее не будет дома никогда.
Чарльз злобно сжал кулаки, пытаясь сохранять самообладание. Каждый мускул его тела был готов отшвырнуть Бориса с дороги и взбежать наверх, к Мелиссе. Неужели и это часть ее мести? Неужели она еще сердится? Или просто набивает себе цену? «Ненавижу! Ненавижу!!!»– кричала каждая клеточка его существа.
– Тогда скажите ей, что я заходил, – выдохнул он наконец, протянув лакею свою визитку. – Если она захочет встретиться, пусть знает, где меня искать.
Повернувшись, он решительно зашагал прочь, злой и обиженный таким холодным приемом.
Прошла неделя – бесконечная вереница дней и ночей беспробудного пьянства. Он никуда не выезжал, чувствуя страх от неизбежной встречи с ней и с ее ненавистью. Как-то раз он дал волю кулакам и прямо на улице мощным ударом сбил Мэтта с ног. Его друг имел неосторожность осудить Чарльза за то, что он непорядочно обошелся с Мелиссой и за излишнее пристрастие к алкоголю.
– Прости, – произнес со вздохом Чарльз, помогая Мэтту подняться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94