Это было чудесно – освободиться от такой странной привязанности – будто жало вырвали после этих злобных слов, которые я выслушала от Дирдре и от леди Илчестер. На какое-то время они сделали меня несчастной.
– Я рад, что все прошло! Ужасно видеть вас такой несчастной! Но вы разве не считаете, что надо обсудить эту ситуацию с Тони? Возможно, вы поймете друг друга.
– Нет. Я сказала то, что думала. Я не хочу больше видеть Энтони Уэйнрайта. Да, я тоже виновата, но я не аферистка, как он меня назвал. Я не надеялась, что он полюбит меня, и не устраивала этот брак. Наоборот, я хотела избежать этого любым способом. Но только вчера я вспомнила о приглашении мисс Фентон и решила, что не буду жить под одной крышей с Дирдре. – В ее голосе звучала неподдельная искренность. – И почему я не подумала раньше о такой возможности? Для Энтони тоже гораздо лучше, если мы расстанемся сразу. Я уважаю его. Он помогал мне, хотя делал это из любви к моей кузине. Если он не будет знать, где я, то может спокойно ехать в Бельгию и не думать обо мне. Надеюсь, что через некоторое время мы разведемся. Я написала мисс Фентон, и моя служанка согласна сопровождать меня в Нортберленд. Так что если один из ваших людей отвезет нас в город, откуда мы поедем дальше, то я буду вам очень благодарна.
Сэр Джон не отрываясь смотрел на лицо Белинды во время ее речи.
Его не убедила логика ее аргументов. Но зато на него произвело впечатление то, с какой страстью говорила Белинда.
Поэтому он сказала:
– Я готов вам помочь. Но при условии, что возьму на себя все расходы, связанные с вашим путешествием. Вы поедете в моей карете и в сопровождении моих людей. Вы…
– Но я не могу себе этого позволить! – воскликнула Белинда, не представляя, как она будет расплачиваться за эту услугу.
– Вы должны, если хотите, чтобы я вам помог. Если вы собираетесь сделать все это на свой страх и риск, то я сообщу Тони о вашем намерении. – И он добавил, видя, как заволновалась Белинда: – Не сомневаюсь, что он перехватит вас на полпути.
Белинда тоже не сомневалась, хотя она тут же выразила свое возмущение по поводу этого наглого шантажа. Сэр Джон слушал, а сам ухмылялся. Она решительно хотела уехать подальше от Арчер-Холла и подальше от Энтони Уэйнрайта. Она хотела насладиться свободой. Так что, после недолгих колебаний, она проглотила свою гордость и приняла предложение своего друга со всей грацией, на какую была способна.
Сэр Джон сразу улыбнулся. Он понимал ее предосторожности и стал выяснять детали, слушая внимательно.
Белинда рассказала о своем плане и о том, как она собиралась замести следы. Затем сэр Джон посоветовал ей, что лучше просто известить Драммонда. Белинда должна сообщить ему, что покидает Арчер-Холл. Дворецкий наверняка поможет Полли отнести чемоданы к воротам точно в назначенное время.
– Вы так думаете? – спросила Белинда. – Но Энтони может вообразить, что… если он узнает, как поспешно я уехала… Нет, я не хочу никого компрометировать. Ни вас, ни слуг. А то вдруг Энтони осерчает.
Сэр Джон, весьма благородно, не стал говорить, как «осерчает» его старый боевой товарищ, узнав о том, что от него сбежала жена и кто помог ей это сделать.
Но он скрыл свое волнение и постарался успокоить Белинду разными гладкими фразами. Он пошел на конюшню, чтобы сделать необходимые распоряжения. Белинда тем временем написала два коротких письма. Их должен был передать кучер из Арчер-Холла. Одно письмо предназначалось ее мужу. Белинда информировала его вежливо о своем решении уехать. Другая записка была для Драммонда. В ней, гораздо более теплыми словами, Белинда говорила о том, как надо распорядиться той суммой денег, которую она оставила специально, чтобы отблагодарить прислугу.
13
Сентябрь 1815-го, Глостершир
Одинокий всадник на вершине холма оглянулся, выбирая дорогу, проехал по упругому мху и остановился у большого дерева. Он окинул взором пейзаж. В нескольких сотнях ярдов овцы щипали траву на лугу, там была ферма. Но нигде не видно ни одной человеческой фигуры. Он сел поудобнее в седле и вдохнул в себя эту мирную атмосферу. Приятно было очутиться тут снова. Нигде воздух не может быть таким сладостным и освежающим – он просто мечтал об этом ощущении бесконечной ночью, в поле, под дождем, накануне битвы при Ватерлоо.
Всадник снял серую шляпу и провел рукой в перчатке по волосам, наслаждаясь легким ветерком, который шевелил его золотистые локоны. Он поднял к солнцу свое бронзовое от загара лицо. Несколько лет его обжигало другое, нестерпимо горячее испанское солнце. А теперь благословенные лучи солнца английского несли ему радость и покой.
Так он стоял, забывшись и купаясь в солнечных лучах.
Затем всадник надел шляпу и направил своего великолепного гнедого жеребца снова на дорогу. Всадник чувствовал себя гораздо лучше, после того как недели две назад вернулся домой. Ему помогал английский воздух. Жаль только, что воздух не действовал таким же целительным образом и на моральные силы. Если говорить об этом, то Энтони находился сейчас в печальном состоянии.
Надо признать, что он был совершенно подавлен. Однако он тут же встряхнулся и приказал себе не раскисать. Прошло уже столько времени, что пора прекратить это нытье. Хватит сожалеть, а пора приниматься за дело. И надо еще поблагодарить судьбу. Прежде всего за то, что из кровавой битвы он вышел без единой царапины – незаслуженная награда, потому что он находился в таком мрачном расположении духа, что и не думал об опасности. Это была не храбрость. Какая-то непонятная саморазрушительная сила вела его и приглашала за собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70