Рис поднял голову и улыбнулся своему кузену и сквайру Дэвиду: юноша был одет и вооружен, как опытный воин.
– Я считаю, что ты достаточно подготовлен, чтобы присоединиться к нам, Дэвид. Действуй, как я тебя учил, – поддержал юношу Рис.
– Вот вам мое слово, – сказал Дэвид, улыбаясь. – Думаю, леди Филиппа скоро станет моей хозяйкой, так что я сочту за честь принять участие в ее освобождении.
– На все воля Божья, – произнес Рис и пристально посмотрел на графа.
Когда Питер и Ричард ушли готовиться к предстоящему захвату дома, где прятали Филиппу, Рис решил отправить Дэвида в Греттон, чтобы сообщить графине, что она очень скоро увидится с дочерью. Об участии графа в освобождении дочери Рис предусмотрительно не написал.
– Пусть это останется между нами, – сказал граф Рису.
– Дэвид, отдашь это графине лично или в крайнем случае леди Греттон, – сказал Рис, передавая письмо молодому человеку.
Тот кивнул и ушел. С минуту граф и Рис молчали, потом Рис спросил:
– Почему вы так уверены, что нам удастся освободить леди Филиппу?
– Я считаю, что мы смелее и опытнее людей Хильярда. К тому же они служат ему за деньги и не станут проявлять чудеса самоотверженности и храбрости, – сказал граф.
– Да, вы правы, – согласился Рис.
Когда наступил вечер, пятеро товарищей по оружию были полностью готовы осуществить задуманное. Они оседлали своих коней и выехали из усадьбы Риса Гриффита.
Подъехав к особнячку, где томилась Филиппа, всадники осмотрелись. В доме была только одна дверь и три окна, причем третье, закрытое ставнями окно, было в самой дальней части дома.
– Они держат Филиппу именно там, – сказал Рис.
Все пятеро спешились и бесшумно подкрались к дому.
Было темно и холодно, тонкий серп нарождавшегося месяца заволокло облаками.
– Клянусь всеми святыми, я освобожу тебя, Филиппа, – прошептал Рис.
Филиппа приподнялась на своем топчане, когда за дверью ее каморки раздались громкие голоса. Часовой, сидевший у двери, прислушался, но даже не шевельнулся, продолжая следить за пленницей. Шум нарастал. Филиппа знала, что двое солдат, которых Хильярд послал, чтобы пополнить запасы продовольствия, давно вернулись. Все люди Хильярда были в сборе. Она похолодела от ужаса, когда представила, что произошло то, чего она больше всего боялась.
Вдруг за дверью раздался голос Хильярда, приказавшего открыть дверь каморки. Часовой поднялся и открыл дверь. На пороге появился Роджер Хильярд с горящей свечой в высоко поднятой руке. Филиппа вдруг поняла, кого он старался осветить, и вскрикнула. Хильярд улыбнулся, довольный впечатлением, какое он произвел на свою пленницу.
– Вот видите, миледи, я был прав. Милорд граф не мог допустить, чтобы его единственная дочь томилась в неволе. Он сдался с единственной просьбой позволить ему увидеть дочь и поговорить с ней. Естественно, я не мог отказать ему в этой просьбе, но встреча будет короткой, всего несколько минут. – Хильярд повернулся к часовому. – Оставь их вдвоем. Граф совершенно безопасен, так как я велел разоружить его.
Филиппа бросилась к отцу, и когда Хильярд и солдат вышли, граф крепко прижал ее к груди и шепнул на ухо:
– Успокойся, дитя мое. Мы освободим тебя. Рис с тремя храбрыми воинами притаился во дворе и ждет условленного сигнала. Перестань плакать и делай то, что скажу тебе я или Рис.
Филиппа побледнела, понимая, какой смертельной опасности подвергают себя ее освободители.
– Дочь моя, в эту решающую минуту ты должна быть сильной и смелой, – ласково сказал ей отец, почувствовав, как она дрожит. – Не бойся за меня. Со мной ничего не случится. – Она снова заплакала, и граф громко проговорил: – Не упрекай меня, Филиппа. Не мог же я оставить тебя в этой каморке!
Она вытерла слезы и стала говорить нарочито громко, чтобы ее слова мог расслышать Хильярд, стоявший за дверью:
– Зачем ты пришел сюда? Ты попал в западню! Неужели ты думаешь, что Хильярд сдержит слово и отпустит меня? Как ты мог поверить ему?
– Думаю, он не настолько опустился, чтобы полностью утратить понятие о чести и достоинстве. Он дал мне слово…
Вдруг где-то затрещали доски и раздались крики людей. Почти одновременно в каморку ворвался солдат, стороживший Филиппу, и, бросившись к графу, оттолкнул его от дочери. Схватив ее, солдат приставил к горлу Филиппы свой кинжал. Почувствовав прикосновение холодной стали, Филиппа поняла, что теперь отец не сможет ей ничем помочь. Она беспомощно озиралась по сторонам, сдерживая подступившие к глазам слезы и моля Господа о помощи.
И словно в ответ на ее мольбы, рядом раздался знакомый голос. Это Питер, сорвав ставни, разбил окно каморки.
– Тронешь ее – и ты покойник, – крикнул он солдату, вскочив на подоконник.
За стенами каморки раздавались крики, топот, выстрелы. Но в крошечной тюрьме никто даже не шевельнулся.
Граф не спускал глаз с солдата, захватившего его дочь в заложницы. Питер, стоявший за спиной негодяя, замер как изваяние. Она уже хотела крикнуть, чтобы они бросили ее и шли на помощь сражавшимся, но отец взглядом велел ей хранить молчание. Солдат повернул голову на шум, поняв, что за стенами каморки идет настоящий бой, рука его дрогнула, и Филиппа почувствовала, как по ее груди стекает струйка крови, хотя боли она не ощущала.
Вдруг кто-то всем телом навалился на дверь, она открылась, и появился Роджер Хильярд, медленно пятившийся внутрь каморки. Сделав шаг-другой, он повернулся, поводя обнаженным кинжалом, словно ожидая нападения. Солдат, державший Филиппу, был настолько поражен видом начальника, что отпустил свою жертву, и Филиппа упала бы на пол, если бы ее не подхватил подбежавший отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55