Эннис страдальчески кричала, по лицу ее струился пот. И все же в тот момент, когда у нее между ног показалась головка младенца, она, казалось, сосредоточилась лишь на том, чтобы услышать его крик.
– Еще один красивый мальчишка, – объявила Мариел на своем грубом западном наречии, вытирая носик и ротик младенца и похлопывая его по маленькой попке.
При первом же громком крике младенца в глазах Эннис появилось столько нежности и умиления, что из глаз Дженевры брызнули слезы. «Такое стоит всех трудов и страданий».
– У него сильные легкие, – улыбнулась Мег.
– Как ты назовешь его? – спросила Дженевра.
Эннис улыбнулась застенчиво, но гордо.
– Мартин и я – мы надеемся, что вы не будете возражать, если мы назовем его Робертом.
– Еще один Роберт? – с улыбкой произнесла Дженевра, наблюдая, как Мариел ловко отрезала пуповину и, натянув, перевязала ее своими костлявыми пальцами, потом обтерла младенца влажной чистой тряпкой и принялась пеленать. – Конечно, мы не будем возражать. Я уверена, что его светлость будет польщен.
– А вдруг вы захотите назвать Робертом своего сына?
– Возможно. – Они еще не обсуждали этот вопрос. – Но если так, мы, вероятно, станем называть его Роб, пока Робин будет служить в сквайрах лорда Роберта.
– Ну-ка, мамаша, бери младенца, – и Мариел передала туго спеленатого визжащего новорожденного в руки матери.
Дженевра и Мег не уходили, пока Эннис не заснула в своей кровати, а рядом в люльке не засопел малыш.
– Завтра я навещу тебя, – пообещала Дженевра.
Обе женщины молча пошли в зал.
– Что ж, – нарушила наконец Дженевра торжественное молчание, – теперь я понимаю, почему рождение ребенка называют великой работой.
– Ты отважно перенесешь боль, моя уточка. Ведь ты так молода!
– Не бойся, Мег. Я каждый день буду Бога молить, чтобы он и тебе даровал легкие роды, ведь не твоя вина, что ты столько лет ждала, своей свадьбы.
– Ты говорила со старой Мариел, чтобы она позаботилась о тебе, моя уточка?
– Еще нет. Однако сегодня я внимательно следила за ее работой, она опытная повитуха. Я буду рада, если она поможет мне. Скоро я поговорю с ней.
Дженевра часто наведывалась в помещение, где очищали, толкли, заваривали или выпаривали травы, потом делали из них таблетки либо превращали их в кремы и мази. Некоторые она использовала для себя, кое-что брали отец Джон и челядь.
В монастыре Дженевра помогала сестрам, работавшим в лазарете. Она поднаторела в приготовлении снадобий из трав и сама могла неплохо справляться с лечением больных или покалеченных. Постепенно к ней стали обращаться и люди, жившие за пределами замка.
Однако она до сих пор ни разу не встречалась со старой Мариел, которая изредка захаживала в замок, для того чтобы принести туда собранные ею травы или помочь при родах. Во всех других случаях люди сами ходили к старухе.
Ее считали ведуньей, и некоторые ее побаивались, полагая, что она в сговоре с нечистой силой. «Наверное, она ведьма, – перешептывались вокруг. – Иначе как же она может заглядывать в будущее и оказывать такую чудесную помощь, исцеляя больных?» Однако священник Мариел не утеснял и даже прибегал к ее советам, посему никто из поселян не осмеливался обижать старую женщину.
Дженевра, беспокоясь о своих приближающихся родах, решила сама посетить ее хижину, расположенную неподалеку от замка, на краю деревни. Она намеревалась пойти туда одна, поскольку старая Мариел могла сказать такие вещи, которые следовало бы скрыть даже от Мег.
И вот в яркий осенний день, когда свежий ветер донес ей, что на берегу нет тумана, который осенью нередко окутывал прибрежную полосу, Дженевра отправилась в путь. На всякий случай она прихватила старый, но теплый, подбитый мехом плащ и надела шерстяное платье, чтобы не замерзнуть от холодного ветра, дувшего с залива.
Она постучала в провисшую деревянную дверь и получила приглашение войти. Внутри над медной жаровней висел котел, наполнявший хижину сильным, но приятным запахом.
Дженевра закрыла за собой дверь и закашлялась. Через щели между планками двери в хижину проникал свет, к тому же комнатушка освещалась маленьким окошком, прорезанным в самом верху. Окошко было затянуто тонкой прозрачной кожей. В кровле была проделана небольшая дыра, сквозь которую уходил дым от жаровни.
Едва глаза Дженевры приспособились к сумрачному свету жаровни, она увидела, что в хижине находится всего два табурета, маленький, грубо сколоченный сундук и горка одеял, очевидно служившая постелью. Сквозь дым Дженевра разглядела балки, на которых висели пучки сушеной и еще не совсем высохшей травы. Бутылки и кувшины, флаконы и маленькие коробочки в два ряда стояли на грубых, неотесанных полках, прибитых к дальней стене. Земляной пол был застлан соломой и свежей травой.
– Ну, – произнесла старуха, – вот ты и пришла.
Дженевра заглянула в проницательные глаза Мариел.
– Ты меня ждала? – нерешительно спросила она.
– Да, миледи. Я тебя ждала. Ты хочешь, чтобы старая Мариел помогла тебе. И еще ты хочешь кое-что выведать. Когда младенец должен появиться на свет?
– Думаю, в начале марта.
Старуха кивнула головой.
– Наверное, так оно и будет. За две недели до того, как родит твоя служанка.
– Да. Мы обе будем в постели. – «Мег, – подумала Дженевра, – придется лежать в гостевой комнате. Хотя, может, я попрошу Мартина, чтобы он подыскал какой-нибудь небольшой домик для Мег и Бернарда. Ведь, в конце концов, Мег мне не чужая». – А ты сможешь ухаживать за нами обеими?
– Да, не бойся. Без помощи ты не останешься. К тому времени мистрис Эннис тоже поправится.
– Если снова не забеременеет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70