Ее мать включилась в разговор; Джастин сидела с Барри у камина, стараясь успокоить больную голову.
Рода Вайзенблатт подошла и встала перед ними.
– Ты не собираешься меня представить? – нетерпеливо спросила она.
– Рода Вайзенблатт, Барри Кантор, – сказала Джастин.
– Нам не хватало тебя эти дни, – сообщила Рода, внимательно рассматривая его.
– Ну, я тоже скучал по тебе, Рода. Джастин взяла Барри под руку и ухмыльнулась. Он сразу понял, с кем имеет дело.
Конни Тичлер подошла к их кружку.
– А вот и он, – сказала она буднично. – Я так и знала, что у тебя кто-то есть.
– А чем ты занимаешься? – продолжала инспекцию Рода.
– Я работаю в рекламе.
Рода подняла на Джастин брови, как будто говоря: «Не вижу никакой проблемы – и что твоя мать так волнуется?»
– Вы видели? – прошептала Рода Вайзенблатт, имея в виду теннисное платье Мередит Зазлоу. – Она могла бы и повнимательней отнестись к выбору костюма.
Арнольд Тичлер обратился к Барри:
– Так, ты играешь в гольф?
– Нет вообще-то.
– Не надо извиняться, – сказал тот солидно.
– Я не думал извиняться, – усмехнулся Барри. Перл пыталась идти и не выронить при этом тарелку с едой. Джастин помогла ей сесть за небольшой столик, принесла себе тарелку куриного салата и присоединилась к ней. Приятно было, что не нужно беспокоиться, оставляя его одного.
– Как поживает кузина Линда? – спросила Джастин.
– Линда? Я не получала от нее вестей десять, пятнадцать лет. Знаешь, Нил так и не пришел в себя после того, как она его бросила.
– Что? Она его бросила?
– Конечно. Ушла к этому парню с курсов по недвижимости.
– Погоди. Я думала, ее муж воровал перчатки в «Мейси».
Перл была непоколебима, это предположение ее шокировало.
– О, нет. Нил был далеко не гений, это правда. Но человек честный. Нет, его просто уволили после Рождества. Я помню, как Фрида и Джо приходили к нам, совершенно потрясенные. Нил потерял работу, но не мог ходить по собеседованиям – ее день и ночь не было дома, она продавала недвижимость, и некому было сидеть с детьми. В те времена это было неслыханно. Неслыханно. Никто не знал, что им посоветовать. Он довольно быстро все выяснил.
Джастин почувствовала, что ее охватывает грусть. Перл говорила точь-в-точь как Нана.
– А Стейси?
– Стейси – потерянная душа, Джастин, – сказала Перл, качая головой. – Она никогда не была особенно сообразительна. Выглядела – да, выглядела превосходно. У нее были такие огромные синие глаза. Ослепительные. Ослепительная фигура. Но дурочка, круглая дурочка! А эти дети! Сын наркоман. Провел год в Мак-Лин. А потом, ну, знаешь, продавал витамины по телефону. А дочь вышла за китайца. Врача-холиста.
Станет ли она такой же к старости? Она заметила, что Конни Тичлер грозит пальцем Барри. А сейчас она – такая?
Погодите минутку, разве Нил не доктор? Нана бы знала.
Уже вечером Кэрол закрыла дверь за своим братом и его женой.
– Он приходит на пару минут, – сказала она язвительно, глаза как щелочки, – и считает себя Господом Богом.
Она пошла на кухню, Джастин следом. Барри сидел у раковины на корточках, запустив руки по локоть в мусорное ведро.
Он покраснел.
– Я не роюсь в вашем мусоре, – заверил он Кэрол. – Только выбрасываю в ведро ваше столовое серебро.
Кэрол прошла мимо, будто он с ней и не заговаривал. Барри копался, пока не выхватил оттуда серебряный нож и не поднял его вверх с видом победителя.
– Рада, что ты его нашел, – сухо поблагодарила Кэрол.
Ну, раньше она же была с ним дружелюбна. Не может все пройти гладко. Почему Джастин решила, что все будет без сучка без задоринки?
– Не хочешь подышать воздухом? – спросил Барри, и они выскользнули на улицу.
– Невероятно, какие все бессердечные, – сказала Джастин, когда они проходили мимо припаркованных машин. – Человек пять минут как расстался с жизнью, а они уже – чья корзинка больше, кто больше помогает с организацией. Конни Тичлер водила экскурсии по дому вчера вечером. Она вошла в мою комнату, когда я была в кровати, и едва извинилась.
Воздух был душный, они слышали стрекотание кузнечиков и шум газонокосилки.
– Никто не знает, что делать, – сказал Барри. – Если бы мы жили в маленькой рыбачьей деревушке на Сицилии, где каждую неделю кто-нибудь умирает, мы бы знали, что делать.
Она взяла его под руку и направила вниз по дорожке к лошадиной ферме.
– Здесь никто не умирает, никто не болеет, – продолжал он. – Все забиваются по своим квартиркам, и ты их и не видишь. А потом они вдруг мертвы, и никто не знает, что делать.
Во влажном воздухе чувствовалось дыхание осени. Они проходили мимо живой изгороди из кустов жимолости, церковный колокол пробил шесть, и Джастин поняла, что весь день была возбуждена. Как непристойно. Она повернулась к нему и спрятала лицо у него на груди.
– Я знаю, мне не следует сейчас радоваться, но я ничего не могу с собой поделать.
Он взял ее в охапку, и они поцеловались под огромным вязом Мередит Зазлоу. Неподалеку послышался хруст гравия.
– Машина, о, девятисотый, – нараспев проговорил Барри. Краем глаза Джастин увидела притормаживающий «мерседес» Вайзенблаттов.
Давай, Рода, смотри хорошенько. Джастин помолвлена и выходит замуж, и этот человек будет ее мужем. Она выходит замуж последняя, самая последняя.
– Дорогая, – крикнула Рода из окна. – Я только хотела спросить, твоя мама просила меня кое о чем, помнишь?
Она, должно быть, имела в виду организацию свидания.
– Нет.
– Так я могу тогда об этом кое-чем забыть, – сказала Рода с притворным смирением.
Кэрол попросила ее повыяснять исподтишка, подыскать незанятого мужчину.
– О чем – об этом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116