– Херн взял трубку, и улыбка растаяла, уступив место угрюмому изнеможению. – Послушай, я тебе потом перезвоню, – резко сказал он и повесил трубку.
– Как Джини?
Херн испустил долгий и тяжелый вздох. Он снова съехался с женой после долгого и томительного периода, когда он жил в кирпичной коробке через дорогу от «КФС» в Оссининге и почти не спал.
Барри не хотел выслушивать историю еще одного неудачного брака.
– Что мне делать?
– Скажи Джону, что хочешь получать столько же, сколько любой другой руководитель группы.
Все еще не сняв пальто, Барри заглянул к Райнекеру. Лицо старика цветом и фактурой напоминало спелый грейпфрут, яркий и розовый, – он только что вернулся с конвенции производителей круп в Палм-Спрингс.
– Я руковожу группой. Это небольшая группа, но все-таки это группа. Я хочу, чтобы мне платили, как платят всем руководителям групп.
Райнекер сделал каменное лицо и посмотрел на Барри сквозь очки.
– Я беру на себя ответственность и хочу получать соответствующее вознаграждение. Десять тысяч это очень хорошо. Но это даже близко не выводит меня на общий уровень.
– Поговорим об этом позже, – резко сказал Райнекер.
– Я серьезно, ваше высочество. – Барри гордо вышел.
«Hello Goodbye» – песня совершенно в духе Пола: конфликт без грубости. Округлая, эпизодическая и в целом ничего не меняет. И не в первый раз Барри подумал, как бы он стал работать с группой «Натуральных лакомств», если бы это была его собственная компания. В «Мейплвуд Акрс» слишком часто приходится держать ухо востро.
В первый понедельник апреля в глубинах гипермаркета «Парамус Молл» Барри попивал перекипяченный кофе вместе с Айрис, наблюдая сквозь зеркальное окно, как водители автобусов, коммивояжеры и машинистки за 50 долларов и сандвич делились интимными подробностями своих ежедневных походов по магазинам. После серии вопросов, которые позволили выяснить, что большая часть из них смотрит телевизор по семь или больше часов в день и не читает газет, им наконец предоставили образцы конфет на бумажных тарелочках.
Шесть из десяти сказали, что им это нравится. Шесть из десяти сказали, что они бы это купили. Шесть из десяти сказали, что «Фруктовые друзья» и «Юркие ящерки» – дурацкие названия.
– Демократия – это так угнетает, – признался Барри, потягиваясь.
Айрис ухмыльнулась. У нее была родинка на шее. Он всегда старался сесть так, чтобы не видеть этой родинки. Он считал, что она разведена, потому что никакой мужчина никогда в разговорах не упоминался, но она жила в Нью-Джерси в собственном доме.
Ведущий группы спросил, как бы они отнеслись к конфетам в форме животных.
– Да ты мне всякую хрень на уши вешаешь, – буркнул мастер по ремонту холодильников, глядя прямо на Барри сквозь непрозрачное с той стороны стекло. – Конфетки-змейки?
– Смотри. Его вчера жена побила, – сказал Барри, постукивая по стеклу. – Видишь, какой у него обозленный вид.
– Не надо! – ахнула координаторша. – Они не знают, что ты здесь.
– Ага, черта с два, – Барри повернулся к ней. – Этот парень мне чуть ли не подмигнул. Спорим, он этим раз в неделю занимается.
– Ну, я не знаю, что вам сказать, – ответила координаторша высоким, задыхающимся голосом. Она нервничала. – Зачем же вы это устраиваете, если не верите в результат?
– Он верит, если результат ему подходит, – подмигнула Айрис, и он благосклонно ей кивнул. Смышленая штучка эта Айрис, только характер тяжелый. С другой стороны, по сравнению с мисс Джастин Шифф королева Елизавета II показалась бы легкомысленной и сговорчивой душкой.
– Никто не хочет змеек, ящерок, крокодильчиков или обезьянок, – читала Айрис с листа. – Они предпочитают конфеты в форме подушечек, пастилок, капелек или цветочков.
– Похоже на больницу, – заметил он, и она снова улыбнулась.
Странно, но у Айрис был довольный вид, и Барри хотел бы знать почему. Если он раскусит Айрис, то сможет, наверное, понять и Джастин. Может, дело в неудачном браке, а просто его нынешнее отсутствие позволяет ей чувствовать себя свободнее. Нет, этого не хватило бы надолго. И Джастин не выглядит довольной. Джастин, по-своему, степенно, снедала точно такая же жажда деятельности, как и Барри. Ему нравилось, что она колючая. С другой стороны, он уже успел порезаться о ее колючки. В буквальном смысле.
Он пришел домой в половине десятого. Никаких сообщений. Он ей звонить не будет. В печке ждало тушеное мясо в горшочке, приготовленное Пиппой. Конфеты надо назвать «Умничками» и продавать усталым, разочарованным взрослым как средство от одиночества и недостатка самоуважения.
Где-то в шкафу лежала футболка, которую выпустило одно из студенческих братств, когда он учился на первых курсах в Дартмуте. На ней была нарисована идеальная женщина: метр ростом, беззубая и с приплюснутой сверху головой, чтобы можно было поставить на нее кружку с пивом, пока она делает тебе минет.
Иди в свою комнату
Винса вызвали в кабинет отца. Зачем – непонятно. Привычные лица и несколько новых приветствовали его с расположением, завистью и благоговением. Винс разглядывал Коро над столом, пока отец с гневным рыком вываливал на кого-то информацию по телефону. Вошел перепуганный юнец с конвертом от Федеральной почтовой службы. Эндрю смачно вскрыл конверт, просмотрел бумаги, в двух местах подписал и швырнул и посланника, который тут же испарился.
В воздухе висело напряжение.
Винс изрек:
– Я знаю, в чем дело.
Эндрю бесстрастно взглянул на него.
– И в чем?
– Ты беспокоишься, – Винс старался говорить весело, шутливо.
– Я никогда не беспокоюсь. – Отец сунул в зубы трубку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116