Это его угнетало. Скоро ему будет тридцать пять, жизнь достигнет высшей точки, потом он будет воспитывать детей – шумное, беспокойное и неблагодарное занятие, а потом превратится в мужчину средних лет, начнет забывать очки, у него станут истончаться кости, начнутся проблемы с простатой, от него будет плохо пахнуть.
Но всегда есть Пиппа. Он пошел на кухню налить себе еще кружку кофе. Она мыла кастрюли и сковородки в резиновых перчатках. Волосы у нее были грязные, лицо раскрасневшееся, и от нее пахло жидкостью для мытья посуды. Он вернулся к кураге, еще более подавленный. Даже мысль о том, чтобы завести с кем-нибудь интрижку, не приносит удовольствия – боже! Он стареет. Перед ним все меньше открытых дверей.
Он посмотрел на вечно сосредоточенную Джастин.
– Может, нам стоит жить за океаном.
– М-м.
– Может, съездим куда-нибудь?
Она с интересом подняла глаза от бумаг.
– Хорошо, куда?
– Марокко!
– И не думай.
– Китай?
– Барри.
– Знаешь, подвигнуть тебя на что-то – все равно что тащить кошку из-под шкафа.
Она не отреагировала.
Они легли спать, не прикасаясь друг к другу, но утром он с ужасом обнаружил, что напевает «Edelweiss», огибая повороты на Генри-Хадсон-парквей.
В четверг Барри слетал в Миннеаполис, чтобы произнести напутствие «Цезарю с беконом» на конференции по продажам. Это было важно: продукт, вызвавший наибольшую похвалу на конференции, потом обычно просто сметают с полок Поразительно. А казалось бы, запудрить мозги профессиональным вралям невозможно. Но нет: эти специалисты по продажам сами замечательно покупались. Античная пародия, произнесенная Барри, вызвала несколько смешков, но шквала аплодисментов не последовало, жаль. Вот, например, «Клубнично-перцовые хип-хоперы» в прошлом году имели бешеный успех.
Слэймейкер похлопал его по спине в вестибюле центра, как врач-священник из «Нью эйдж».
– Не плачь и не бойся, Барри, – успокаивал он, подмигивая человеку, с которым хотел поговорить потом. – «Фруктовые друзья» сорвут им башни.
Это его не приободрило.
Когда Барри в последний раз видел своего отца, Айра Кантор распинался по поводу «Нью-Йорк вьюз» – ток-шоу с прямым телефоном в студии, где его внесли в черный список за использование оскорбительных выражений. Вот откуда Барри вышел, и он хотел, чтобы Джастин это знала. Отец пожал Джастин руку, отдал Барри белый пластиковый пакет, направился прямиком к телевизору и включил Си-эн-эн на полную мощность. Новости сотрясли квартиру. Мило.
– Папа! – крикнул Барри. – Можешь и дома посмотреть. Познакомься с Джастин.
– Загляни-ка, – отозвался отец, махнув рукой в сторону пакета. – Я принес тебе легкое пиво, особенное. Из Голландии, очень редкое, трудно найти.
Барри взял пакет, звякнули бутылки.
– Спасибо, папа.
– Не за что, я угощаю. – Айра уже сильно походил на зрелый одуванчик – серый шар на бледном, тонком, гибком стебле. Катерина вплыла, как «Лузитания», в облегающем костюме из джерси, который подчеркивал ее огромные груди и массивный живот, нависавший двумя складками. Ее желтые волосы были свернуты в затейливый пучок, и на ней был яркий албанский макияж. Что Джастин подумает о ее золотых зубах?
– Так я слышала, вы живете на лодке, – начала Джастин. – С парусом?
– Ты что, шутишь? – Айра уставился на нее. – Что, я на крохобора похож? Похож, скажешь? Нет. У меня тридцатифутовое судно, с каютой и всем остальным.
Лицо Катерины приняло усталое выражение. «Ну что ты будешь с ним делать!» – будто говорила она. Тайная страсть. Тайная страсть его отца. Представить трудно.
Джастин спросила:
– Это много?
Айра обдумал вопрос.
– Есть и больше. Но большинство меньше. У нас есть кабельное телевидение. Это круче всего. – Он рассказал длинную, бессмысленную историю о норовистой лодке, которая уплыла по ветру без рулевого. – По радио предупреждали. Она мчалась прямо на нас. На волосок мимо проскочила. Вот настолько. С парусом, ни хрена себе!
Катерина сказала с сильным акцентом:
– Странно, ужасно.
Если Джастин и сочла их ненормальными, виду она не подала. Она расспрашивала про рыбу и про тех, кто живет на лодках. Она очень старалась.
– Хочешь посмотреть, что я сделал с квартирой, папа?
Айра пропустил это мимо ушей. Но Катерина согласилась на экскурсию, ее губы застыли в уважительно-восхищенном выражении, она поглаживала шторы и взвешивала в руках безделушки. Очень может быть, что она подсчитывала, сколько это все стоит.
– Мило, Барри, очень мило. – У нее было спокойное, немного кошачье выражение. – Я бы даже не отказалась здесь жить.
– И не думай об этом, schnecken. Она оглушительно расхохоталась.
– Я бы даже убирала для тебя, – сказала она игриво. А у нее неплохое чувство юмора. А как же иначе, если она живет с Айрой, даже несмотря на кабельное телевидение. Почему он такой сноб, когда дело касается ее. Это же Америка. Да, когда-то она была уборщицей.
– Сколько это стоило?
Он вздохнул, разочарованный.
– Больше, чем я ожидал.
– Но у тебя все хорошо, ты не в беде?
– Нет, никаких проблем, – заверил он и почувствовал прилив нежности. Эта женщина вышла за его отца, и теперь она решила, что ей придется расплачиваться за долги своего пасынка.
Она указала на шкаф с одеждой Джастин.
– Ты женишься на девушке?
– Я надеюсь, Катерина.
– Да. Нехорошо одному.
– Паршиво, – согласился он. Она опять развеселилась.
– Паршиво, Барри!
Тайная страсть его отца заигрывает с ним. Они быстро и весело сыграли в пинг-понг. Катерина была удивительно подвижна для такой задастой плюшки. В гостиной Айра переключил телевизор на «Си-Спэн».
Пиппа разливала суп по тарелкам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116