– Я смотрю «Си-Спэн», – доложила она Айре.
– Звонишь когда-нибудь? – Она покачала головой. – Позвони обязательно. Это наша станция. Я звонил, – сообщил Айра с нервным удовлетворением.
Барри усадил всех за стол. Айра продолжал:
– Я сказал этому парню: меня тошнит от того, что наша армия вычищает ПОМОИ из каждой ВЫГРЕБНОЙ ЯМЫ в странах третьего мира. Пусть они все поперережут друг друга – пусть! Кто победит, тот и победитель. – Он налил себе пива. – Пусть разберутся, как прокормить своих дикарей. Почему мы должны это делать?
– Я полностью с вами согласна, – поддакнула Джастин, хитро улыбаясь.
Барри принялся за суп.
– Погоди, он только начал.
– А в этой стране? Когда люди запираются в доме и заявляют, что подорвут себя? Я говорю: ДАВАЙ, ЗАЖИГАЙ – почему мы должны тебя останавливать.
Джастин рассмеялась. Она, скорее всего, не будет держать на Барри зла из-за Айры в целом, она прибережет его для серьезного спора.
– Пусть УБИВАЮТ СЕБЯ! – крикнул Айра, сжимая ложку в кулаке. – Пусть поубивают своих ДЕТЕЙ. Пусть! Дети – та же ЗАРАЗА! Лучше перебить их прямо сейчас. – Он кивнул. – Это сбережет государству в будущем кучу денег.
– Погоди, он еще дойдет до федеральных субсидий для владельцев водного транспорта, – заметил Барри, потягивая пиво. Пиво оказалось горьким.
Айра снова включил телевизор. Прогремели выстрелы.
– Я просто должен это увидеть, – настойчиво сказал он и сел за стол, обгладывая кость. Голос с британским акцентом читал новости из Сараево.
– С исторической точки зрения, в будущем изнасилования в Боснии будут рассматриваться как положительный фактор, – заявил Айра.
У Пиппы был такой вид, будто она чуть не подавилась.
– Нужно их скрестить, – продолжал он, – тогда этнические различия сгладятся. Понимаешь, если они все будут родственниками, то не захотят убивать друг друга. Кто захочет убить родственника?
– Вот именно, кто? – сказал Барри.
– Знаешь, – сказала Джастин, когда они вечером чистили зубы, – почти у каждого припрятан где-нибудь вот такой сумасшедший дядюшка. Сумасшедший дядюшка Айра. Только у тебя это отец.
Барри лег в постель. Как ему это воспринимать? Он не гордился Айрой, но он же придержал язык по поводу Кэрол.
Она намазала веки кремом.
– Когда он разорился?
– Послушай, это мой отец. Это не самая моя любимая тема для беседы.
– Нет, нет, нет, – быстро сказала она. – Просто интересно.
Она запрыгнула в кровать.
– Я никогда не рассказывала тебе историю с прятками? – Она засунула ледяные ступни между его ступнями, чтобы согреться. – Мне было восемь. Отец спрятался, и мы искали. Мы с мамой. Мы искали и искали. Все искали и искали. Прошло три часа, а мы все искали. Через пять часов он позвонил. Из Филадельфии. Сейчас это смешно, но тогда…
Они лежали рядом и смотрели в потолок.
– Однажды отец не узнал меня на улице, прошел мимо, чуть не задев плечом.
– Это еще что, – хихикнула Джастин. – Мама сосет палец.
– С ума сойти! Хотя вполне вписывается в общую картину.
– Погоди, ты еще не видел моего отца, – пригрозила она.
– Ну, так устрой! – Он уютно прижался к ней, и они болтали обо всякой чепухе. Впервые в жизни он был с женщиной и у него не было заготовлено плана побега. Он совершенно искренне не представлял, что это может кончиться.
Ностальгия
Новое жилище Винса размещалось в шикарном угольно-черном небоскребе, вестибюль был так огромен и аскетически суров, что каждый раз, входя сюда, Пиппа чувствовала себя неряхой. Она накрасила губы, глядя в зеркало в кабине лифта, и подтянула колготки. Консьерж, конечно, наблюдает за ней. Она царственно кивнула камере, как Гленда Джексон Стивену Сигалу с верхушки красного лондонского автобуса в фильме «С шиком».
Винс был по-прежнему слишком красив. Его квартира походила на зал ожидания в аэропорту. Она здесь уже в четвертый раз, а он все еще ей не заплатил, сегодня ей придется об этом упомянуть.
– Я думала подать документы на эту летнюю архитектурную программу, – сказала Пиппа ему через окошко в перегородке, споласкивая овощи. – Она будет проходить в Риме.
– М-м, – отозвался он с другой планеты. – Сигареты есть?
– Конечно – в сумке.
– Принеси мне, а? Я с ног валюсь. Ленивый паршивец. Она вытерла руки, достала пачку и бросила ему.
– Ментол! – сказал он с отвращением. Пиппа резала фенхель.
– Слушай – не нравится, не ешь – я такие курю.
– Ладно. – Он закурил. Она стряхнула фенхель в сковороду с оливковым маслом и засунула в печь. – Это все равно что, – он задержал дыхание и выдохнул, – вдыхать озеро.
Она принялась читать про менгиры. Есть что-то устрашающее и величественное в одиноком камне посреди поля. Такое облегчение снова учиться, и ничего смешного.
– Все до единого в моей группе с сотворения мира знали, что хотят быть архитекторами, – призналась она Винсу, когда они сели за стол.
Он сидел, закинув голову, будто загорал, и ничего не ел.
– Так ты думаешь, что уже слишком старая?
– Нет, но мне многое придется нагонять.
– Ничего. Ты доучишься, выпустишься – и все равно никакой работы не будет. У тебя будет много времени для саморазвития.
– Спасибо. Очень обнадеживает.
– Я сам скоро останусь без работы. – Он поднял стакан шотландского виски, будто салютуя ей, проглотил половину и скривился.
– Ой, мне очень жаль, – сказала Пиппа. Он не платит ей, потому что у него нет денег. Он из богатой семьи, но у него, наверное, не хватает, чтобы за все это платить. – Что ты будешь делать? Или мне не спрашивать?
– Можешь спрашивать. Я не знаю.
Ему больше не нужно будет, чтобы она ему готовила. Они доели молча.
Пока кофеварка готовила кофе, Пиппа вымыла кастрюли, отметив себе прихватить жидкость для мытья посуды на следующий раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116