– Мне нужно было в туалет. – Я позвоню тебе туда позже, хорошо?
Я была готова бросить трубку на рычаг. Может быть, мне удалось бы снова заснуть?
– Это не получится, и ты это знаешь. Ее обеденная комната слишком мала, чтобы там могла усесться вся семья.
Нужно знать мою маму: это был камень в огород Джорджа, мужа Лоррейн, который содержал мамину дочь не так, как мама считала правильным.
– А как насчет…
– У нас! Отлично, мама, все здорово! – Все, что угодно, только бы оттащить ее от телефона, и быстро. – Я тебе позвоню позже, утром.
Я бросила трубку, побежала в туалет, потом медленно забралась обратно в постель, понимая, что надежда заснуть потеряна. Хотя визит папы римского был бы несколько более травмирующим событием, но принимать у себя завтра всю семью – это было почти то же самое. Мой дом будет просто адом.
Мои родители все еще жили в доме, который купили сорок восемь лет назад, будучи новобрачными, и единственные изменения, которые в нем были сделаны, касались удобства размещения двоих детей. В то время как шторы в моей гостиной приобрели ветхий и изношенный вид через десять лет или около того и их пора было менять, мамины занавески гордо висели уже около тридцати лет и выглядели свежими и яркими.
– Это все из-за твоего обращения с вещами, – говорила мне мать, стоя на четвереньках и протирая маленькой мягкой щеточкой тахту, обивку на которой меняли задолго до того, как я вышла замуж.
У меня не хватало терпения для такого: я нанимала людей чистить ковры и мыть окна и отдавала шторы в чистку.
– Химические средства, которые они используют, слишком ядовитые, – говорила мама своим мудрым голосом, – и ткань быстро изнашивается. Если бы ты все чистила сама…
Ну, может быть, даже вполне возможно, но я предпочитала менять вид своего жилья каждые десять лет. Ну и что такого, что я не была такой замечательной хозяйкой, как моя мама. Зато я умею много такого, что моя мать не умеет, и это мне вполне подходит. Мы с мамой – дети разных эпох, и я не получаю, как она, оргазмического удовлетворения от сверкающей кухонной двери. Я вполне довольна тем, как она отмывается с помощью швабры с губкой. У меня есть чем занять свое время, и это мне гораздо интереснее.
Эти мысли проносились одна за другой в моей голове в то время, как я оттирала свою кухонную дверь, стоя на четвереньках. Спальни уже были доведены до состояния совершенства, особенно гостевая, где родители проведут несколько ночей.
– Мы не можем навязываться Джорджу и Лоррейн, – сказала мама, когда я позвонила ей около полудня, – когда у тебя такой большой и пустой дом. Мы лучше погостим у вас до понедельника. – Четыре дня занятий или расслабления по случаю долгих каникул ушли у меня из-под ног. К субботе мы все будем вымотаны до предела, особенно я, что меня больше всего беспокоило. Я всегда, когда приезжали родители, погружалась в безумие мытья, чистя и отскребая свой дом до полного блеска.
– Но наша спальня – это наше частное помещение! – запротестовал Стюарт, когда в девять вечера я потребовала, чтобы он убрал свою спортивную одежду, разбросанную по комнате. – Матери тут нечего делать, и она сюда не заходит. Ты опять комплексуешь.
– Я не комплексую, я просто хочу, чтобы к ее приезду было убрано, чтобы ей не к чему было придраться.
– Да уж, не комплексуешь, – засмеялся он. – Мне приятно это слышать. Может быть, когда-нибудь ты объяснишь, почему наш дом не всегда так красиво выглядит?
– Вставай, Стюарт, и уйди с дороги! – рявкнула я.
Он был замечательно спокоен почти все время, пока родители гостили, но ведь мама считала его совершенством, и у него не было с ней таких проблем, как у меня. Я любила притворяться, что мнение моей матери меня ни грамма не волнует, но при этом не могла вынести малейшего качания головы, легкого искривления губ, указывающего на неудовольствие, когда я делала что-то, чего она не любит, и я вылезала из собственной шкуры, чтобы этого избежать.
«Измучена, но вознаграждена за свои усилия», – думала я на следующий день, сидя с изящной улыбкой во главе стола, на котором стояли жареная индейка и все гарниры, которые в нашей семьей состояли из жаренной по-итальянски картошки, папиного любимого блюда из шпината с чесноком и грибами и теплого домашнего яблочного пирога. Я чувствовала, что мама довольна, и это было приятно.
– Был очень милый обед, дорогая. Я вижу, что хорошо тебя научила, – сказала она с гордостью.
Едкий ответ замер на моих губах, когда я перехватила взгляд Стюарта, предостерегающе просигналивший мне не вступать в пререкания, так что я глубоко вздохнула и приняла этот сомнительный комплимент.
Келли и Брайан с двумя детьми Лоррейн вышли из-за стола сразу после обеда, не желая задерживаться за ним ради кофе с ликером в обществе предков, и отправились в кабинет смотреть телевизор. Лоррейн вела себя за обедом очень спокойно. Я поняла, что двадцать четыре часа, проведенные в мамином обществе, доконали ее, так что не удивилась, когда они с Джорджем собрались уезжать почти сразу после того, как мы выпили кофе.
Я мыла десертные тарелки, когда Келли пронеслась по кухне:
– Мама, я еду к Сью! Я тебе позвоню. Пока, бабуля!
И она убежала. С тарелками в руках я стояла спиной к столовой и ждала, зная, что сейчас последует. Разумеется, я услышала голос своей матери.
– Ты знаешь, это, конечно, не мой дом, но девочка в возрасте Келли должна после обеда помогать своей маме на кухне.
– Мама, сейчас место девочки не обязательно на кухне. Брайан дома и может помочь – я сейчас позову его. У Келли были планы на сегодняшний вечер, когда мы еще не знали, что ты приедешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93