Кирпично-красный катер, подпрыгивая на волнах, тащил за собой лыжника. Как это ни смешно, даже по прошествии восемнадцати месяцев ей пришлось убеждать себя, что это не Алан, прежде чем заставить себя отвести взгляд.
– Это бы сработало, не будь Морис таким скучным, – пожала плечами Максин и усмехнулась. – И если бы меня было не так легко заставить скучать.
Уже не впервые Дженни задумалась, каково это – быть Максин. Может быть, ее спокойное, расчетливое отношение к жизни было, в конце концов, не так уж ужасно. В нем не было места романтике, но зато она была избавлена от агонии невостребованной любви и этих бесконечных, выкручивающих внутренности месяцев отчаяния.
Я вышла замуж по любви, думала Дженни, холодная пустота заполнила ее желудок с обычной готовностью. И посмотрите, к чему это привело.
– Боже! – закричала Максин, интуитивно разгадав мысли сестры и хватая ее за руку. – Я бесчувственная дрянь! Теперь я заставила тебя вспомнить про Алана.
Но Дженни, выдавив слабую улыбку, покачала головой.
– Я всегда помню про него. Не так просто забыть – после всего, что было.
– Все-таки я бездумная, беспечная идиотка, – не унималась Максин. В ее голосе зазвучало раскаяние, она заговорила тише. – Я даже не спросила, как ты тут. Тебе лучше, или все по-прежнему невыносимо?
– Ну, я ведь не потопила тебя в слезах. – Допив свою порцию, Дженни встретила пристальный взгляд сестры и попыталась изобразить веселье. – Разве это не доказательство?
– Но тебе все еще тяжело?
– Мне уже лучше, – призналась она. – Но неизвестность по-прежнему сводит меня с ума. Ужасная неопределенность: я не знаю, кто я. – Минуту помолчав, она уныло пояснила: – Вдова или брошенная жена.
ГЛАВА 2
Они поженились первого мая, это был самый счастливый день в жизни Дженни.
– Я готов поклясться, что на сегодня у меня были какие-то планы, – озадаченно нахмурился Алан, высунув всклокоченную белокурую голову из-под одеяла. – Неужели… я иду к дантисту? Ох!
Но Дженни не отпустила его мизинец.
– Гораздо хуже, – засмеялась она, – гораздо-гораздо хуже.
– А, теперь я вспомнил! Бюро регистрации. А ты должна бы потупить взгляд, бесстыжая женщина. Тебе не дозволено видеть смущенного жениха в утро его свадьбы.
– Поздно, я уже тебя видела. – Сдернув одеяло, она торжествующе оглядела его. – Целиком.
Алан широко улыбнулся, одним движением схватил ее и опрокинул в кровать, легко развязав поясок халата.
– В таком случае мы вполне можем сообразить по-быстрому. Последняя внебрачная греховная связь. Сколько у нас до свадебного торжества, мисс Воган?
Дженни взглянула на часы.
– Три часа.
– Х-м-м-м, – шепнул он, оказавшись сверху и целуя бешено бьющуюся жилку на ее шее. – В таком случае у нас хватит времени и на два раза.
Когда они наконец заставили себя вылезти из спальни и покончили с формальностями, Дженни обнаружила, что наслаждается каждым моментом и каждой деталью замужней жизни. По утрам ей хотелось ущипнуть себя – она не верила, что все это происходит на самом деле. Но это всегда было так, слава богу, и ничто не омрачало счастья, заключенного в двух словах: миссис Синклер.
Ей нравилось прибирать в их маленькой квартирке, экспериментировать с новыми рецептами и общаться с его полусумасшедшими друзьями. И потому, что ей было всего двадцать пять лет, ее не пугала, а радовала перспектива провести вместе всю оставшуюся жизнь. Не нужно было ничего менять.
Тело так и не нашли.
– Но что-то должно было случиться…
Убитая горем Дженни с трудом сдерживала слезы. В попытке убедить полицию она вновь и вновь повторяла, как заклинание: «Он мой муж… я знаю его… он не мог просто исчезнуть».
Тем не менее полиция, хоть и симпатизировавшая ей, была не так в этом уверена. Каждый год, объясняли ей, сотни людей по всей Британии, без очевидных проблем или поводов для исчезновения поступают именно так, оставляя обезумевшие семьи, бесконечные вопросы, на которые нет ответов, и бессчетные разрушенные жизни.
Жизнь Дженни была бесспорно разрушена. Одним солнечным июльским днем, через четырнадцать месяцев после свадьбы, ее возлюбленный муж бесследно исчез. Все вещи в квартире остались на своих местах, ничего не пропало, и не осталось никаких следов, как не было и причин для его исчезновения.
В первые дни, наполненные безумием, она была уверена, что всему виной несчастный случай, не настолько серьезный, чтобы унести жизнь, – просто удар по голове, вызвавший временную амнезию. В любую минуту, беспомощно фантазировала она, может зазвонить телефон и когда она возьмет трубку, то услышит его милый, родной голос.
Но хотя больше всего она страшилась, что будет обнаружено тело Алана, по мере того как недели складывались в месяцы, она начала почти желать этого. Она чувствовала себя убийцей из-за того, что смела даже думать об этом, но, по крайней мере, это покончило бы с мучительной неопределенностью. И – этого она стыдилась больше всего – ушла бы такая унизительная мысль – ее муж исчез, потому что не мог больше жить с ней.
Разумеется, никто не говорил этого вслух, но всегда чувствовавшая свою уязвимость Дженни слишком легко могла представить, о чем думают другие. Время шло, и она постепенно обнаружила, что теперь сама стала объектом мрачного любопытства, сплетен и жалости. И неизвестно, что из этого было самое худшее.
Максин появилась в магазине на следующее утро, в десять тридцать, позевывая и сжимая в руке чашку чая.
– У тебя ужасно неудобный диван, – проворчала она, потирая спину.
Дженни, вставшая пять часов назад, добавила пучок желтых ирисов в корзину и разместила их между гипсофилой и белыми розами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94