ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Но Денни поймал ее прежде, чем ей это удалось.
Оторвав взгляд от своей сосновой кровати на четырех ножках, Эрин обнаружила, что он стаскивает с себя тенниску. Положение не лучше, чем во время скачки на быке, подумал он, перехватив ее пораженный взгляд. Повязка вокруг ребер, глубокие царапины на мышцах живота; переведя взгляд пониже, Эрин заметила шрам на том месте, куда его много лет назад боднул бык, проткнув рогом кишечник. Сейчас это уже не казалось ей недостатком, а просто напомнило о том, почему она рассталась с этим человеком.
– Что ты делаешь?
– Собираюсь лечь спать. А на что же еще это похоже?
Сейчас, когда он был без рубашки, оказалось, что у него на груди больше шелковистых темных волосков, чем ей помнилось, и более крепкие мышцы. Эрин в упор разглядывала его, а он расстегнул свою пряжку, полученную на конноспортивном фестивале в Калгари, вытащил ремень из петель и замер, держа руку на пуговицах джинсов. Да, эта женщина всегда опьяняла Денни, мужчину в джинсах на пуговицах.
– Или мне предлагают провести ночь, обвернувшись вокруг сына веревкой для жеребенка? – Он снова посмотрел на нее. – У меня и так достаточно болячек, не хватает только еще свернуть себе шею, – с нарочитой бравадой добавил он, но голос его дрогнул.
– Тогда иди в постель, но не в эту.
На мгновение он снова встретился с ней взглядом, и мягкая июньская ночь превратилась в лютую декабрь-скую, когда он внимательно, не спеша, принялся изучать ее с головы до ног, пока не остановился наконец на груди.
«Неужели можно что-нибудь увидеть сквозь тонкую хлопчатобумажную ночную сорочку?» – подумала Эрин. Она не смотрела ни на себя, ни на него, а уставилась в деревянный пол и яркий лоскутный коврик у кровати.
– Я не шучу, Денни.
Эрин быстро подняла взгляд и заметила, что две верхние пуговицы брюк у него расстегнуты и видна полоска темных волос, спускающаяся вниз по животу, заметила, что он собирается шагнуть к ней, и окаменела, хотя сердце у нее громко стучало.
Она прикидывала, не воспользоваться ли ей одним из ее висячих растений и не запустить ли ему в голову тяжелым белым керамическим горшком с филодендроном.
– Ты же не мог подумать, что тебя приглашают ко мне в постель или что ты можешь запросто войти в мою комнату.
Денни коснулся ладонью ее щеки, и она увидела, как бешено бьется жилка у него на шее.
– Никогда прежде ты не говорила мне «нет». Во всяком случае, в этом смысле.
– Тогда считай, что это первый раз.
– Пожалуйста, Эрин.
Он попробовал притянуть ее к себе и наклонил голову, как в спальне Тимми, но Эрин поняла, что он не был уверен ни в себе, ни в ней, и, отступив назад так, чтобы он не мог до нее дотянуться, почувствовала себя в без-опасности.
– Я сказала «нет».
– Я думал, мне это просто привиделось. – Денни опустил руку, помрачнел, тяжело вздохнул и уперся взглядом в вощеный пол между ними.
– Что привиделось?
– Ты. – Он поднял к ней лицо. – И Кен.
– Я и…
– Когда все началось?
Эрин не могла поверить своим ушам.
– Не слишком ли часто ты падал с быков? Ты что, не в своем уме?
– Я так не думаю.
Да пусть думает что хочет, решила Эрин, крутя на пальце обручальное кольцо, только бы он ушел из ее комнаты, с глаз долой, прежде чем она лишится рассудка, глядя на его голую грудь.
– А почему бы и нет? – спросила она. – Тебя не было много лет, ты жил своей жизнью, с каждым родео все больше удаляясь от меня и Тимми. Нельзя иметь одновременно и то и другое, нужно было сделать выбор.
– Я не уезжал от тебя! Это ты бросила меня!
– Денни, все это мы уже обсуждали прежде.
– Но родео – это мой образ жизни.
– Это не жизнь! Это каприз.
– Называй это как хочешь, – он ссутулился и направился к двери, – все сгодится. – Но, открыв дверь, задержался на пороге. – Ты спишь с ним?
– Я сплю вот здесь. – Эрин кивком указала на постель, которую они не раз делили во время его неожиданных наездов в Парадиз-Вэлли.
– Черт побери, ты же понимаешь, о чем я говорю. – Он стоял, взявшись одной рукой за дверь, а другую плотно прижав к животу. Эрин видела, как исказилось от боли его лицо, и, потрясенная, отвела взгляд, уделив все внимание белому плетеному ночному столику у кровати. Даже по прошествии стольких лет она все еще не могла спокойно смотреть, как он страдает. Его шрамы и ушибы всегда доставляли ей больше волнений, чем ему самому, она ощущала их просто физически.
– Знаешь, уже поздно. – Эрин сделала успокаивающий жест. – Мы оба устали. У тебя была длинная дорога, к тому же ты весь перебинтован, я очень переживала за Тимми…
Уже в течение нескольких секунд она стояла одна в комнате и говорила в пустое пространство, хотя и чувствовала присутствие Денни, как чувствовала его большую часть своей жизни. С того дня, как ее овдовевший отец нанялся к Хенку Синклеру управляющим и она встретилась с Денни, он был частью ее. Он не плохой человек, всегда говорила о нем Мег, поэтому, даже несмотря на их несовместимость, казалось вполне естественным все еще чувствовать к нему нечто, чувствовать его боль как свою собственную.
Спустя немного времени Денни просунул голову в открытую дверь, и Эрин почувствовала, что готова выйти из себя, если все начнется снова.
– Ты не будешь так добра сказать мне, где я мог бы лечь спать?
Ей все стало ясно. Раньше в доме было четыре спальни – по одной для каждого из сыновей Синклеров, и одна для Хенка и Мег. Сейчас Мег, Эрин и Тимми занимали по комнате, но так как после смерти Хенка Кен перебрался в фургон, четвертую спальню Мег превратила в свою мастерскую. Эрин сразу же представила, что в ней творится: обрезки ткани, куски резиновой ленты, обрывки кружев, остатки от набивки подушек, сделанный наполовину кукольный домик, который Мег начала мастерить в прошлую зиму…
– Я поняла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Оторвав взгляд от своей сосновой кровати на четырех ножках, Эрин обнаружила, что он стаскивает с себя тенниску. Положение не лучше, чем во время скачки на быке, подумал он, перехватив ее пораженный взгляд. Повязка вокруг ребер, глубокие царапины на мышцах живота; переведя взгляд пониже, Эрин заметила шрам на том месте, куда его много лет назад боднул бык, проткнув рогом кишечник. Сейчас это уже не казалось ей недостатком, а просто напомнило о том, почему она рассталась с этим человеком.
– Что ты делаешь?
– Собираюсь лечь спать. А на что же еще это похоже?
Сейчас, когда он был без рубашки, оказалось, что у него на груди больше шелковистых темных волосков, чем ей помнилось, и более крепкие мышцы. Эрин в упор разглядывала его, а он расстегнул свою пряжку, полученную на конноспортивном фестивале в Калгари, вытащил ремень из петель и замер, держа руку на пуговицах джинсов. Да, эта женщина всегда опьяняла Денни, мужчину в джинсах на пуговицах.
– Или мне предлагают провести ночь, обвернувшись вокруг сына веревкой для жеребенка? – Он снова посмотрел на нее. – У меня и так достаточно болячек, не хватает только еще свернуть себе шею, – с нарочитой бравадой добавил он, но голос его дрогнул.
– Тогда иди в постель, но не в эту.
На мгновение он снова встретился с ней взглядом, и мягкая июньская ночь превратилась в лютую декабрь-скую, когда он внимательно, не спеша, принялся изучать ее с головы до ног, пока не остановился наконец на груди.
«Неужели можно что-нибудь увидеть сквозь тонкую хлопчатобумажную ночную сорочку?» – подумала Эрин. Она не смотрела ни на себя, ни на него, а уставилась в деревянный пол и яркий лоскутный коврик у кровати.
– Я не шучу, Денни.
Эрин быстро подняла взгляд и заметила, что две верхние пуговицы брюк у него расстегнуты и видна полоска темных волос, спускающаяся вниз по животу, заметила, что он собирается шагнуть к ней, и окаменела, хотя сердце у нее громко стучало.
Она прикидывала, не воспользоваться ли ей одним из ее висячих растений и не запустить ли ему в голову тяжелым белым керамическим горшком с филодендроном.
– Ты же не мог подумать, что тебя приглашают ко мне в постель или что ты можешь запросто войти в мою комнату.
Денни коснулся ладонью ее щеки, и она увидела, как бешено бьется жилка у него на шее.
– Никогда прежде ты не говорила мне «нет». Во всяком случае, в этом смысле.
– Тогда считай, что это первый раз.
– Пожалуйста, Эрин.
Он попробовал притянуть ее к себе и наклонил голову, как в спальне Тимми, но Эрин поняла, что он не был уверен ни в себе, ни в ней, и, отступив назад так, чтобы он не мог до нее дотянуться, почувствовала себя в без-опасности.
– Я сказала «нет».
– Я думал, мне это просто привиделось. – Денни опустил руку, помрачнел, тяжело вздохнул и уперся взглядом в вощеный пол между ними.
– Что привиделось?
– Ты. – Он поднял к ней лицо. – И Кен.
– Я и…
– Когда все началось?
Эрин не могла поверить своим ушам.
– Не слишком ли часто ты падал с быков? Ты что, не в своем уме?
– Я так не думаю.
Да пусть думает что хочет, решила Эрин, крутя на пальце обручальное кольцо, только бы он ушел из ее комнаты, с глаз долой, прежде чем она лишится рассудка, глядя на его голую грудь.
– А почему бы и нет? – спросила она. – Тебя не было много лет, ты жил своей жизнью, с каждым родео все больше удаляясь от меня и Тимми. Нельзя иметь одновременно и то и другое, нужно было сделать выбор.
– Я не уезжал от тебя! Это ты бросила меня!
– Денни, все это мы уже обсуждали прежде.
– Но родео – это мой образ жизни.
– Это не жизнь! Это каприз.
– Называй это как хочешь, – он ссутулился и направился к двери, – все сгодится. – Но, открыв дверь, задержался на пороге. – Ты спишь с ним?
– Я сплю вот здесь. – Эрин кивком указала на постель, которую они не раз делили во время его неожиданных наездов в Парадиз-Вэлли.
– Черт побери, ты же понимаешь, о чем я говорю. – Он стоял, взявшись одной рукой за дверь, а другую плотно прижав к животу. Эрин видела, как исказилось от боли его лицо, и, потрясенная, отвела взгляд, уделив все внимание белому плетеному ночному столику у кровати. Даже по прошествии стольких лет она все еще не могла спокойно смотреть, как он страдает. Его шрамы и ушибы всегда доставляли ей больше волнений, чем ему самому, она ощущала их просто физически.
– Знаешь, уже поздно. – Эрин сделала успокаивающий жест. – Мы оба устали. У тебя была длинная дорога, к тому же ты весь перебинтован, я очень переживала за Тимми…
Уже в течение нескольких секунд она стояла одна в комнате и говорила в пустое пространство, хотя и чувствовала присутствие Денни, как чувствовала его большую часть своей жизни. С того дня, как ее овдовевший отец нанялся к Хенку Синклеру управляющим и она встретилась с Денни, он был частью ее. Он не плохой человек, всегда говорила о нем Мег, поэтому, даже несмотря на их несовместимость, казалось вполне естественным все еще чувствовать к нему нечто, чувствовать его боль как свою собственную.
Спустя немного времени Денни просунул голову в открытую дверь, и Эрин почувствовала, что готова выйти из себя, если все начнется снова.
– Ты не будешь так добра сказать мне, где я мог бы лечь спать?
Ей все стало ясно. Раньше в доме было четыре спальни – по одной для каждого из сыновей Синклеров, и одна для Хенка и Мег. Сейчас Мег, Эрин и Тимми занимали по комнате, но так как после смерти Хенка Кен перебрался в фургон, четвертую спальню Мег превратила в свою мастерскую. Эрин сразу же представила, что в ней творится: обрезки ткани, куски резиновой ленты, обрывки кружев, остатки от набивки подушек, сделанный наполовину кукольный домик, который Мег начала мастерить в прошлую зиму…
– Я поняла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118