Слухи об этих событиях не могли не дойти до иудейских пленников в Вавилоне. Второисайя пристально следил за успехами нового повелителя Востока. В его глазах это победоносное шествие Кира, угрожавшего теперь самому Вавилону, являлось предвестием новых времен. Поведение перса в покоренных странах особенно должно было восхищать пророка. После ассирийских и халдейских зверств Кир казался посланником всеобщего мира. Если он придет в Халдею, плен Израиля, несомненно, кончится. Руками перса будет действовать Сам Бог. Если раньше язычники были "бичами", то теперь, когда дни гнева кончились, они станут вершителями дела избавления.
В эти дни пророк пишет поэму, в которой говорит о Кире как об орудии Провидения:
Кто воздвиг с востока мужа правды и призвал его Себе на служение,
Народы отдал ему, покорил царей, обратил их в прах мечом его,
луком его-в солому, носимую ветром?
Он гонит их и спокойно шествует по пути, где не ступала нога его;
Кто сделал и совершил это? Тот, Кто племена призвал изначала!
(Ис 41, 2-4)
Понимая, вероятно, что схватка Кира с Вавилоном неизбежна, пророк решает обратиться прямо к персидскому царю. В то время пророчествам, исходившим даже от иноземных провидцев, придавали большое значение. Поэтому слово иудейского мудреца должно было быть небезразлично для Кира.
Как прежде вестники Ягве обращались к царям Иудеи, так теперь Второисайя от лица Бога указует путь персу. Он даже называет его "мессией", помазанником (в данном случае этот титул в устах пророка означает просто монарха, поставленного Богом):
Так говорит Ягве помазаннику Своему Киру, которого держит за правую руку,
Кому во власть Он отдал народы, для кого царей обезоружил?
Перед кем распахнул ворота, чтобы двери никогда не затворялись?
Я пойду перед тобою и сровняю дороги, сокрушу медные запоры,
Я опоясал тебя, хоть ты и не знал Меня.
Пусть узнают от востока до запада, что Я - Сущий, и нет иного!
(Ис 45, 1-2, 5-6)
Кир шел из той страны, о которой распространялись удивительные и радостные известия: там язычники начинают оставлять своих ложных богов! После присоединения Бактрии эхо религиозного брожения, возникшего вокруг учения Спитамы, могло дойти до Второисайи. Купцы из Ирана часто приходили в Вавилон, и пророк, вероятно, слышал о том, что в царстве Кира появились люди, отвергающие старую религию (16). Это должно было окрылить проповедника вселенского Откровения. Не при дверях ли время, когда народы откликнутся на призыв Ягве?
Обратитесь ко Мне, все концы земли, и вы обретете спасение!
(Ис 45, 22)
Вполне естественно, что пророк лелеял надежду на то, что и сам Кир обратится к Господу и узнает в иудейском Ягве Бога Вселенной, Бога человечества, не ограниченного ни страной, ни племенем.
С удвоенной силой возвещает теперь Второисайя о Творце мира, прибегая порой к выражениям, напоминающим гимны Заратустры:
Поднимите глаза свои к небесам и посмотрите, Кто создал их?
И Кто выводит по порядку воинства их?
Он пребывает над кругом земли, а населяющие ее-как саранча,
Он простер небеса, как покров, раскинул их, как шатер.
(Ис 40, 26, 22)
Ни один из библейских пророков не возвращается с такой настойчивостью к теме миротворения, как Исайя Второй. Шестнадцать раз он употребляет глагол "бара" (творить)...
Создается впечатление, что это не случайно, что пророк уже был знаком с иранским учением о двух Духах и хотел как можно яснее утвердить чистое единобожие. Кажется, что он с кем-то спорит, когда с неистовым жаром и страстью говорит о том, что у Бога нет "двойника". Так говорит Ягве, Царь Израилев...
Я - первый, и Я - последний,кроме Меня нет Бога!..
И Моя рука основала землю, и десница простерла небо...
Я - Ягве, и нет другого, кроме Меня нет Бога!..
Я - Ягве, и нет другого!
Я вывожу свет и творю тьму, создаю благоденствие и творю бедствие.
Я, Ягве, все это делаю!
(Ис 44, 6; 48, 13; 45, 5, 7)
Но в таком случае пророк делает Бога ответственным и за мировое зло? Не звучит ли это кощунством? Не кажется ли теодицея Заратустры более благочестивой?
Однако следует уточнить, что же имел в виду Второисайя, когда говорил о Боге, творящем "добро" и "зло". В словах пророка заключено безусловное отрицание каких бы то ни было бытийственных корней зла. Если "шалом", благоденствие, проистекает от Бога, то и "ра", бедствие, в конечном счете связано с Ним, ибо зависит от того, какое положение занимает человек в отношении к Сущему.
Ягве для пророка есть альфа и омега. "Шалом" - это результат жизни с Богом, а зло проистекает от человеческой измены Ему. Бог есть источник жизни и блага, поэтому вдали от Него жизнь становится ущербной, превращаясь в "ра", бедствие. Таким образом, пророк выражает ту же мысль, что заключена в рассказе книги бытия об Эдеме и первом человеке, нарушившем Завет.
Второисайя знает о том, что Богу противостоят злые силы. Единственный из всех авторов Библии, он прямо говорит о космической битве Творца с чудовищем Хаоса (Ис 51,9; 27,1) (17). Но, в отличие от языческих мифов, этот дракон (Левиафан, или Рахав) является в глазах пророка символом мятежных богоборческих сил в самом творении, сил, которым дарована свобода быть с Богом или же отталкиваться от Него.
Борьба Хаоса с Богом и победа Творца над Драконом-это не схватка "близнецов", как у Заратустры, но торжество Божиего Царства над злой волей твари, извратившей пути Создателя...
И все же для людей того времени, да и для многих в наши дни, ответ Заратустры казался более наглядным и удобопонятным. С тем большей силой внутренний голос заставлял библейского пророка противиться этому соблазну ложно понятого благочестия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162