И все-таки праздник удался. После долгого перерыва открылись ворота храма и дым всесожжении поднялся над жертвенником. Обряд был обставлен со всей возможной торжественностью: гремели трубы, хор левитов пел гимны. Пораженный неожиданным зрелищем, народ кричал от восторга; многие падали на колени. Не вернулись ли времена Давида и Соломона? Вероятно, в этот момент всех объединяло одно чувство: этот алтарь, этот старый Дом Господень есть единственная святыня Израиля, камень Сиона, уцелевший среди ниспосланных за грехи гроз. Ощущение живого присутствия Божия нигде не передано так ярко, как в псалме, который мог быть сложен именно в это время, когда храм открылся после долгих лет небрежения:
Как вожделенны жилища Твои, Ягве Сил!
Истомилась душа моя, стремясь в ограды Ягве,
сердце мое рвется к Богу Живому.
Даже птичка находит жилище себе и ласточка гнезда для птенцов своих.
У алтарей Твоих, Господи Сил, Царь мой и Бог мой!
Блаженны обитающие в Доме Твоем, непрестанно будут они прославлять Тебя
Блажен человек, чья сила в Тебе, чье сердце и пути направлены к Тебе!
(Пс 83)
Праздник кончился тем, что народ по слову царя разобрал городские алтари Ягве в знак своей приверженности к Дому Господню. Эта мера вызвала, однако, сильное недовольство у ревнителей старины. В посягательстве на жертвенники они усмотрели оскорбление Бога Израилева. Впоследствии ассирийцы, пытаясь подорвать авторитет Езекии, напоминали иудеям об этом разрушении народных святынь.
Но ропот не мог омрачить торжества. "Радовался Езекия,- говорит Библия, о том, что Бог так расположил народ, ибо это случилось неожиданно" (2 Пар 29, 36). По-видимому, царь ждал гораздо более сильного противодействия. Одной из главных причин его первого успеха явилось то, что на его стороне был такой авторитетный человек, как пророк Исайя.
Езекия не ограничился очищением храма и общенародным празднованием Пасхи. Он хотел добиться того, чтобы в Иудее утвердилось подлинное "даат Элогим" знание Бога, и поэтому энергично содействовал религиозному просвещению. При нем был расширен штат писцов, занявшихся приведением в порядок священной письменности Израиля. Такие корпорации существовали повсюду при восточных дворах, но писцы Иерусалима, именовавшиеся "Мужами Езекии", отличались тем, что подчиняли свою работу целям религиозной реформы. Они собрали речи пророков, предсказавших падение Самарии, составили новую Священную Историю, соединив ее два варианта -северный и южный (4). Они выпустили сборник изречений "Мудрости". Этот сборник, приписываемый Соломону, знаменовал появление нового жанра в библейской литературе. И не случайно возник он в годы мира и просветительских трудов (5). В Книге Притч мы не найдем ни проповеднического пафоса, ни бурных обличении, ни мучительных борений души. Вся она-земная, уравновешенная, спокойная. В ее тоне слышится голос умудренного старца, который более думает о добром устроении жизни, чем о тайнах бытия. В Библии Притчи образуют полюс, казалось бы, прямо противоположный пророкам. Даже имя Божие редко употребляется в сборнике. Но это не должно вводить нас в заблуждение: как вся последующая традиция мудрецов Израиля, книга ищет не просто правильного пути жизни, но такого, который был бы согласен с волей Творца. Поэтому-то этика Притч совпадает с нравственным идеалом пророков.
Книга осуждает формальное исполнение обрядов: благочестие без добрых дел тщетно.
Кто отклоняет ухо свое от слушания Закона, того и молитва - мерзость.
(Притч 28, 9)
Мудрец призывает творить добро врагу, чтобы пробудить в нем угрызения совести, высоко ставит трезвую ясность духа, самообладание, правдивость, скромность, дружбу, трудолюбие, верность слову. Основная идея Притч возможность служения Богу в обыденной повседневной жизни. И поэтому, хотя кажется, что Притчи сводят человека с неба на землю, на самом деле они служат высокой религиозной цели. Писания мудрецов составили необходимое дополнение к учению пророков. Не случайно, что в Своей проповеди Христос соединил обе библейские традиции: в Евангелии мы слышим одновременно и громовой голос Пророка, и тихую беседу Мудреца...
Знаменательно, что свои моральные требования Притчи распространяют на всех: каждый человек несет ответственность перед Богом, ее не снимает ни сан, ни власть. Как рыкающий лев и голодный медведь, так и нечестивый властелин над народом.
Неразумный князь совершает многие притеснения, а ненавидящий корысть умножает дни.
(Притч 28, 15-16)
Это было записано не со слов бродячего проповедника, а в царском дворце, официальными писцами Езекии, которые посвятили сборник притч ему. Езекия, последователь Исайи, стремившийся сделать Иерусалим истинным Градом Божиим, не исключал себя из числа людей, подвластных Закону Господню.
Вдохновленное пророком и руководимое благочестивым царем движение не могло остаться без последствий и в общественной жизни. Хотя Библия ничего не говорит о социальных реформах в Иерусалиме, но есть свидетельства, что Езекия упорядочил сбор пошлин, ограничил произвол и злоупотребления (6).
Итак, пророк Исайя должен был чувствовать удовлетворение-сбывалось то, чего он так горячо желал: Иерусалим опомнился, раскаялся и вступил на верный путь; вместо того чтобы заниматься бесплодными заговорами и лелеять пустые мечты, он увеличивал свое духовное богатство, укреплял веру и стремился согласовать свою жизнь с ее заветами. Не наступил ли день воцарения Ягве на Сионе?.. Но скоро, слишком скоро теократическая греза была развеяна. Не более двух лет продолжался спокойный и плодотворный период.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162