Вопрос об основании в этом смысле нико
гда не может касаться предметного мира как такового, поскольку мы берем
его изолированно, именно как нечто утвержденное в самом себе,
как бытие-по-себе. Ибо к самому понятию предметного бытия прин
адлежит признак, что оно есть слепая фактичность. Мы приходим
к этому вопросу лишь через посредство нашего непосредственного самобы
тия, и он касается ближайшим образом лишь последнего. Только наше собств
енное бытие Ц или то, что с ним связано, Ц представляется нам лишь тогда
подлинно реальным и Ц тем самым Ц «понятным», когда мы созна
ем его осмыс л енным и в этом смысле имеющим «
основание».
Но осмысленно лишь то, что в себе самом имеет свою правомочность или
ценность, что может быть воспринято как значимое, оправданно
е само в себе. Ценное само по себе, т.е. безусловно значимое само по себе и из
себя, обладает той последней самоочевидностью, той имманент
но-внутренней «убедительностью», на которую направлено всякое «почему
», «отчего», «зачем» и «для чего». Все фактическое само по себе слепо и тем
но; оно обладает, правда, «очевидностью» фактичности, но эта очевидность
как бы не прозрачна, не видна насквозь, не обосновы
вает самое себя. То, что «осмысляет» и тем дарует последнюю, подлинную, нас
квозь прозрачную очевидность, есть, очевидно, лишь момент
ценности в смысле того, что «значимо» и «ценно» само по с
ебе, Ц в отличие от чисто «субъективной ценности» того, что испытыв
ается нами лишь как «желательное», т.е. как возникающее из наших влечений
и, тем самым, из нашей субъективности. И в этом смысле лишь момент внутренн
ей, объективной ценности совпадает с истинным, последним основани
ем Ц первоосновой. И так как лишь самоочевидному присуще достоинс
тво истинной, глубочайшей реальности, перед лицом которой, ка
к перед первым (или последним), наш дух может успокоиться и чувствовать се
бя удовлетворенным, то осмысляющее основание в этом смысле есть вместе с
тем глубочайшее основание реальности. (Этим, кста
ти сказать, преодолевается то понятие ценности, которое новейшая немецк
ая, исходящая от Канта философия обычно резко отделяет от бытия и воспри
нимает как отрешенное царство в себе; в понятии самоценности как последн
его основания реальности момент ценности извлекается из своей изолиро
ванности и приводится снова в непосредственную связь с реальностью Ц ч
то одно лишь соответствует традиции « philosophia perennis ».)
Общее онтологическое значение этого основоположного соотношения и выт
екающее из него новое, более глубокое понятие «реальности» м
ы можем точнее обозреть лить позднее, в связи с анализом области бытия, от
крывающейся религиозному сознанию. Здесь достаточно лишь указать, что п
од самоценным, внутренне значимым, самоочевидным ( в
смысле внутренней «прозрачности» или убедительности) началом, т.е
. под понятием осмысляющего основания, должно пони
маться отнюдь не только нравственно ценное. В чем бы ни заключ
ался определяющий признак нравственной ценности в ее отличии от других
видов объективной ценности Ц во всяком случае, нравственная ценность е
сть только одно из возможных обнаружений ценности как таковой Ц
в-себе-значимого, как общей осмысляющей и тем обосновывающей реальн
ость инстанции. И в эстетическом сознании, в переживании красоты,
эмпирически данная реальность усматривается нами как осмыс
ленная, значимая сама в себе и Ц тем самым Ц как откровение какой-т
о глубочайшей первоосновы реальности. Но только здесь откровение столь
непосредственно, высшая реальность столь имманентно явственна в самом
чувственно-данном явлении, что вопрос об основании
или, точнее, сама установка вопрошания оказывается изли
шней, неуместной, Ц в чем и состоит своеобразие эстетического переживан
ия, эстетического откровения реальности. (О смысле красоты в ее отношени
и к реальности в самом глубоком смысле последнего понятия нам еще придет
ся говорить в другой связи.) Точно так же всякое творчество во
обще Ц во всех областях, в котором оно может вообще иметь место, Ц означа
ет прорыв в нашем непосредственном самобытии, в нашей субъективной жизн
и, трансцендентной, значимой в себе и в этом смысле подлинной
реальности. Еще существеннее в нашей связи Ц поскольку речь идет о духо
вном бытии как таковом, Ц что и темные, злые, опасные силы, когда они переж
иваются именно как трансцендентные силы, под властью которы
х стоит наше субъективное самобытие, в этом смысле принадлежат к области
духовного бытия, т.е. действуют на нас как нечто объективное, т.
е. имеющее свою значимость в себе самом, Ц как нечт
о, чему мы подчинены не в порядке слепой фактической необходимости, а в по
рядке идеального подчинения, т.е. как нечто, что вносит в нашу субъективно
сть смысл и тем самым придает ей характер подлинной реальности. В качест
ве темных сил они, конечно, отнюдь не «самоочевидны», не наскв
озь прозрачны, не озарены собственным внутренним светом, как все истинно
ценное к значимое в себе; но поскольку мы им подчинены, это подчинение обу
словлено сознанием той непосредственной внутренней самодовлеющей зна
чимости, с которой они выступают в нас и действуют на нас. Любая темная стр
асть, выступающая в нас именно как сила высшего, сверхчеловеческого поря
дка, Ц в отличие от страсти, переживаемой как чисто субъективное влечен
ие нашего собственного непосредственного бытия, Ц окружена для нас оре
олом высшей, самодовлеющей ценности, не допускающей вопроса об ее смысле
и основании, об ее оправдании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208