И среди них я нашел парочку задрипанных рассказиков с лживым финалом. Ты, Катурян, заканчивал их полнейшей галиматьей. Например, там было написано, что я якобы умер, а мать с отцом остались жить. Идиотский, подлейший финал.
Катурян . Джек-Потрошитель дает мне литературные советы!
Михал . Почему тебе бы не сделать там счастливый финал, каким он был в реальности?
Катурян . В реальности не бывает счастливых финалов.
Михал . Что ты болтаешь? Моя история завершилась счастливо. Пришел ты и спас меня, убив Мать и Отца. Это был счастливый финал.
Катурян . А что было дальше?
Михал . Дальше ты похоронил их в колодце, и залил их немного известиями.
Катурян . Известью , милый, известью . Не «известиями». Известью, известью – серой такой жижей… И что было дальше, а?
Михал . Что дальше? Потом ты отправил меня в школу и я начал учиться всяким хорошим предметам.
Катурян . А дальше?
Михал . Дальше… (пауза ) Это когда я выиграл приз по метанию диска?
Катурян . А вспомни, что произошло с тобой три недели назад?
Михал . А, ты об этом. Я укокошил нескольких детишек.
Катурян . Ты укокошил нескольких детишек. Это можно назвать прекрасным финалом? Потом тебя схватили и сейчас собираются казнить, а вместе с тобой твоего брата, который ни в чем не повинен. Это что ли счастливый конец? И, наконец, что ты там мне втираешь про метание диска? Когда это ты выиграл приз? Ты был только четвертым !
Михал . Мы сейчас не об этом.
Катурян . Ты был только четвертым в этих чертовых соревнованиях! А ты говоришь: «Я выиграл»…
Михал . Мы сейчас не говорим о том, выиграл я или нет, мы говорим о том, какими бывают счастливые финалы. Я выиграл соревнование, вот счастливый конец! А я умер и стал прахом, как в твоей глупой истории, – это несчастливый конец!
Катурян . Это как раз было бы счастливым финалом.
Михал . (готовясь заплакать ) Что? Если бы я умер и стал прахом, это было бы для тебя счастье?
Катурян . Вспомни: что было у тебя в руках, когда ты умер? Рассказ. Рассказ, который был лучше всех тех, которые я написал. Это был рассказ «Писатель и брат писателя»… Ты был писателем. А я был братом писателя. И для тебя это счастливый конец.
Михал . Но я был уже мертв.
Катурян . Это не про жизнь и смерть. Это о том, что ты оставляешь после себя.
Михал . Я не понимаю.
Катурян . Сейчас мне все равно, убьют они меня или нет. Мне, правда, все равно. Главное, чтобы они не уничтожили мои рассказы. Чтобы они не уничтожили мои рассказы. Это все, что у меня есть.
Михал . (пауза ) У тебя есть я.
Катурян внимательно смотрит на него, потом печально опускает глаза. Михал отворачивается, готов зарыдать.
Ну хорошо, давай все-таки договоримся. Ты поменяешь финал в «Писателе и брате писателя», оставишь меня в живых, маме и папе дашь умереть, а мне – возможность выиграть соревнование по метанию диска. Тогда все будет хорошо. Разумеется, ты должен сжечь старый вариант, чтобы его никто не увидел и не подумал про себя, что, может быть, этот вариант и есть настоящий и что я на самом деле мертв. Уж, пожалуйста, сожги.
Катурян . Хорошо, Михал, я сожгу.
Михал . Точно?
Катурян . Точно.
Михал . Ура. Ну вот и отлично. Все так просто. Вместе с ним ты можешь сжечь еще несколько своих рассказов, потому что некоторые из них, я не шучу сейчас, довольны слабые, на мой взгляд.
Катурян . А почему бы не сжечь их все, Михал? Очень много времени займет отделять слабые рассказы от сильных.
Михал . Нет, зачем, это будет глупо. Все взять и сжечь. Нет. Надо только те, которые заставляют людей выходить на улицу и убивать детишек. И, кстати, это не займет много времени отделить эти рассказы, которые не заставляют людей выходить и убивать детишек. Потому что таких у тебя только два – которые не заставляют людей выходить и убивать детишек.
Катурян . Серьезно?
Михал . Да.
Катурян . И какие же это? Какие из четырехсот ты хотел бы спасти?
Михал . Ну… конечно, первый из них – это история про маленького зеленого поросенка, очень милый рассказ. Точно никого не заставит идти убивать. Никого… и еще… (пауза ) и… (пауза ) Мне кажется, он именно об этом. Ну да. «Маленький зеленый поросенок».
Катурян . О чем об этом?
Михал . Ну. Он безопасен. У тебя на самом деле еще есть такие рассказы, которые могут заставить не то, чтобы выйти на улицу и убивать кого-то, ну а так… покалечить . А уж этот, «Маленький зеленый поросенок», совсем безопасен. Он может вдохновить разве что выйти на улицу и раскрасить кого-нибудь зеленой краской. Ха-ха-ха! Вот она о чем!
Катурян . Это было бы замечательно, если бы не факты. Для того, чтобы разыграть мои истории, ты выбрал три самые жестокие. Не первые три попавшиеся, а ты выбрал именно те три, которые пришлись по вкусу твоему извращенному детскому сознанию.
Михал . А что я сделал бы, если бы выбрал менее жестокие? Что? Поступил так же, как в «Облицовке»? Срезал бы у детишек кожу лица и спрятал ее в коробке под лестницей? Или так же, как ты это сделал в «Комнате Шекспира»? Старый Шекспир держит в коробке чернокожую карлицу и бьет ее палкой каждый раз, когда хочет писать новую пьесу…
Катурян . Он никогда не писал свои пьесы сам, чтоб ты знал.
Михал . Понимаешь, о чем я говорю, Катурян? Твои рассказы слабые. Ты не найдешь ни одного, который был бы по-настоящему сильным.
Катурян . Почему же ты все-таки взял «Маленького Иисуса»?
Михал . Что сделано – то сделано, Катурян, ничего не вернешь назад. Ни-че-го. И вообще я страшно устал и мечтаю поспать немного, хотя бы даже для того, чтобы отвлечься от моей попки, которая все еще чешется. Хотя на какое-то время я перестал это замечать.
Михал устраивается на матрасе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26