Выпустите Байярделя из тюрьмы, покажите его толпе и увидите, что произойдет! Больше я ничего вам не скажу… Кстати, вы, похоже, не отдаете себе отчет в сложившемся положении. Враги следят за каждым нашим шагом. Они только и ждут промаха с нашей стороны, чтобы максимально использовать его в своих интересах. Предположим даже, что Байярдель, сильный, уважаемый, блестяще зарекомендовавший себя в прошлом, действительно сумеет спасти положение: долго это не продлится. Как только колонисты, вначале удивившись, снова договорятся между собой, то что они скажут? Что вы, ради усмирения подобия бунта, прибегли к услугам человека, который едва не был приговорен к смерти за предательство. Ведь если сегодня бунт опасен, то, как только он будет подавлен, восставшие постараются показать, что не имели дурных намерений. Уж вы мне поверьте.
– Что же делать?
– Я собирался задать вам тот же вопрос.
Мари вздрогнула. Она почувствовала сильное разочарование и, не удержавшись, спросила:
– Так вы сами не знаете, что делать, Режиналь?
– Я вам уже сказал, Мари, что в нужный момент могу прибегнуть к помощи извне. Я, разумеется, ничего не стану предпринимать без вашего согласия. О нет! Я помню, какие обвинения вы бросили мне в лицо, и не хочу делать ничего, что могло бы меня дискредитировать или навести на мысль о предательстве с моей стороны. Но если вы прикажете, я вызову сюда эскадру.
– Звать англичан на помощь? Никогда! Генерал перевернулся бы в гробу!
– Генерал воевал с господином де Пуэнси, а ведь командор тогда заключил союз с капитаном Варнером, моим соотечественником. Старый пьяница недорогого стоил… Но генерал Дюпарке в нужный момент без колебаний стал другом командора де Пуэнси, хотя тот продолжал быть союзником Варнера… Ах, дорогая Мари, не стоит ни пренебрегать, ни презирать английскую мощь в этих широтах! Она может понадобиться кому бы то ни было…
– Я не последую за вами. Скорее я умру прямо здесь, растерзанная ослепленной яростью толпой! Нет, Режиналь, я не желаю видеть на Мартинике ни единого англичанина.
– Как вам будет угодно, – отозвался он. – Я же не отрекусь от своих друзей никогда. Клянусь, что, когда мне будет грозить смерть, я крикну своим врагам: берегитесь! И прочь колебания! Я постараюсь сохранить свою жизнь, потому что, пока человек жив, есть надежда на отмщение!
– Надеюсь все же, что вы поинтересуетесь моим мнением, прежде чем посылать какое бы то ни было сообщение своим предполагаемым спасителям…
Он пожал плечами. Он отлично знал: как только угроза станет более ощутимой или если восставшие приблизятся к замку, Мари первой будет умолять его позвать на помощь англичан.
Он подошел к окну, потом резко обернулся и, прежде чем выглянуть, сказал:
– Довольно странно, что майор Мерри Рулз не соблаговолил уведомить вас о том, что происходит в Ле-Прешере, Ле-Карбе и даже в Каз-Пилоте. Он наверняка знает о том, что я натворил нынче ночью. Должно быть, ему уже десять, двадцать раз об этом доложили. Негодяй, которого я убил, стоил того: ведь это был один из самых богатых и влиятельных поселенцев в Каз-Пилоте.
– Интересно, что замышляет майор. Дорого бы я дала, чтобы это узнать.
– Я же советовал вам заковать его в кандалы!
Мари пожала плечами. Он заметил ее жест и произнес с внезапной холодностью, чтобы подчеркнуть свою власть над Мари:
– Вот это совершенно напрасно, Мари. Ваш жест ничего не значит. Признайте, что прав я. Необходимо было помешать майору вредить нам. Но если вы пожимаете плечами, значит, вы избегаете ответственности и не хотите смотреть правде в глаза. Нужно уметь владеть собой, особенно когда занимаешься политикой.
Он увидел, как из глаз Мари заструились слезы. Это его удивило:
– Как?! Вы плачете? Снова ошибка. Вы показываете свою слабость. А ведь именно когда человек слаб, он должен проявлять как можно больше твердости. Думаете, я этой ночью был в состоянии противостоять обезумевшей толпе? Да если бы хоть одному из этих негодяев вздумалось проверить, действительно ли в бочонке есть порох, для меня все было бы кончено!
– Молчите! Молчите! – завизжала она. – Вы тараторите без передышки, а у меня от вас голова раскалывается. Замолчите! Делайте что хотите, а меня оставьте в покое. Вы всегда правы! Всегда! Здесь распоряжаетесь вы. А я – ничто. Вы изменили мне с Луизой, я вам подчинилась, и вот до чего мы дошли, да вы же еще меня упрекаете!
– Истерика! – констатировал он. – Это плохо! Представьте, что Лагарен увидит вас в этом состоянии.
– Плевать мне на Лагарена… И на все остальное…
– Спокойно! – прикрикнул он. – Спокойно, Мари. Если вы лишитесь чувств при первой же опасности, что с нами будет? Оставьте эту привилегию всяким там Жюли и Франсийон. Я рискую больше вашего. А разве я жалуюсь?
– Я в обморок не падаю, нет. Я думаю о прошлом. Плохие у меня были советчики. Вспоминаю, чем я была при жизни Жака. Сильной женщиной. Брала мушкет и воевала с дикарями. А с тех пор как рядом со мною вы, Режиналь, корабль ведете вы, командуете вы… Ах! Всевышний! Я только что задумалась о том, как бы я поступила при подобных обстоятельствах год назад… Я бы сражалась, да, сражалась с оружием в руках. Уж я бы сумела противостоять этой взалкавшей крови толпе! Кроме того, я обратилась бы за помощью к друзьям.
– К друзьям? К Байярделям и Лефорам, конечно?
– Совершенно верно: к Байярделям и Лефорам. Самая моя большая ошибка – позволить осудить без единого доказательства тех, кто всегда был мне верен. Вот куда она меня завела… Я пропала, позволив погубить своих друзей…
Шевалье сглотнул и почувствовал во рту горечь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130