«Болгария
София
Комитет по науке, техническому прогрессу и высшему образованию
Национальный океанографический комитет
Все порядке. Переход трудный. Курс Папеэте. Сообщите родным.
Дончо, Джу»
Землю увидели 9 мая, на пятьдесят четвертый день со дня отплытия из Кальяо.
Вглядываюсь в остров. И честное слово, не помню момента, когда бы мне было приятнее, чем сейчас. Словно для того, чтобы напомнить нам о пройденном пути, остров похож на опрокинутое вверх килем судно. Перевернувшееся судно с овцами. Такой Махотани может послужить моделью теории Мальтуса о перенаселении. Жители вымерли или покинули остров. Остались одни овцы. Без врагов, без каких-либо ограничений. Для начала они обглодали пальмы. Но животные размножались. Соответственно уменьшалось количество пищи. И разразилась эпидемия. Число овец сократилось. Но тогда возросли запасы кормов. И снова овцы стали размножаться и т. д. И колесо завертелось…
Запечатлели облик Махотани всеми имевшимися фото– и киноаппаратами. Однако композиция была тенденциозной. На переднем плане болгарский флаг либо Джу, в одном уголке (для доказательства) парус или часть лодки и во весь кадр – Махотани.
Подготовка к встрече
Спустя немного после восхода солнца остров Махотани остался позади. Надеюсь, часов в 10 утра мы прибудем в Атуану. Облачились в свои лучшие наряды. Но выглядим смешно. Одежда висит как на вешалке. Со вчерашнего дня воюю с брюками. Я уже свыкся с мыслью, что все на мне будет измято в гармошку. А вот пятна плесени привели в смятение. Еще немного – и поверю, что они вечные. Ведь плесень существует уже с начала жизни на Земле. Пытался вывести пятна всяческими растворами и смесями. Сушил на солнце, чистил металлической щеткой. Ничто не помогает. Брюки чудовищно быстро износились, потеряли вид, а пятна первозданной плесени остались. И по сей день смеются надо мной. Спасли летние башмаки. Простые босоножки на деревянной подошве придали мне приличный вид. Океан и влага вычистили их до блеска. Башмаки выглядят еще более новыми, чем прежде.
В карман брюк положил паспорта, деньги и текст телеграммы. Стали ждать высадки на берег.
Около 10 часов утра подошли совсем близко к острову. Высокие, подпирающие облака вершины гор, речные долины и пальмы. Никаких признаков жизни.
Неожиданно увидел дым, а чуть позже – и дома. Это могла быть только Атуана. Теперь мне не требовались ни карты, ни лоции.
Еще немного – и мы войдем в залив Атуана. Уже ищем глазами пироги полинезийцев.
Другой мир
В ушах звенит знаменитое полинезийское «Алоха оэ» – «Добро пожаловать». Все читаное и слышанное о земном рае мысленно проходит перед нашими глазами. И прославленные красавицы, и отважные мореходы, и венки из цветов. А чтобы наяву увидеть свою мечту, надо обогнуть только этот небольшой мысок. Проходим его. И вот… перед нами покачиваются мачты девяти яхт. Нет, мне это не приснилось. Девять яхт. Три двухмачтовых и шесть одномачтовых. Семь белоснежных, одна черная и одна красная. Никаких полинезийских пирог с балансирами. Нет ни пристани, ни причала. Одни лишь яхты. И это на одном из самых диких островов мира! На одном из самых удаленных…
От неожиданности мы даже забыли о фотоаппаратах и кинокамерах. Разочарованные, бросаем якорь. Паруса брошены как попало. Но мы садимся и опускаем ноги за борт. Движения беззаботные. Я кладу на плечо Джу руку. Ту самую, что боролась с румпелем. Мы ошеломлены. Однако на душе удивительно легко и хорошо. Сидим в каком-то оцепенении. Молчим.
Люди, даже друзья
С соседней яхты крикнули:
– Откуда?
– Из Южной Америки. Из Кальяо.
– Не слышали такого.
– Из Перу.
– На этой лодке?!
– Да!
– А где ваша мачта?
– Вот это и есть мачта.
– Сколько дней плыли?
– Почти два месяца.
– Минутку, я сейчас.
В привязанную к борту яхты динги спрыгнула девушка с длинной косой и торопливо стала грести к нам.
– Вот, берите, это рис, только что приготовила. В чем нуждаетесь?
Если бы я знал английский, то объяснил бы ей, что нуждаемся мы в людях, друзьях, в ссорах. Во всем, чем заполнена нормальная человеческая жизнь.
Мои друзья и знакомые назовут меня лжецом, если я им скажу, что в океане мечтал о простой, будничной очереди. Стать в хвост и тихо ждать того момента, когда продавщица обругает тебя за то, что покупаешь хлеб или яблоки.
Девушку с косой зовут Джуди. Она японка, родилась в Калифорнии. Ее друга зовут Джеф.
Джуди пробыла у нас недолго. Расспросив нас, она отправилась на другие яхты. Не прошло и двух минут, как по всем яхтам разнеслась новость, что болгарская лодка пересекла Великий океан, что у нас сломана мачта, что вышло из строя управление и что мы не могли послать даже сигнал бедствия SOS.
Минут через пятнадцать «Джу» окружило пять-шесть лодок. Первые поздравления, объятия, поцелуи. Я тогда еще не знал, что это станет неотъемлемой частью нашей жизни в Полинезии.
Первое, что я спросил у новых друзей, – это о возможности устранить поломки.
– Можно здесь отремонтировать «Джу»? Есть ли тут мастерские?
Ответом был дружный хохот.
– Исключено. Здесь нет мастерских. Нет деревянных материалов.
– Если повезет, то в лучшем случае можно починить лишь кухонный стол.
Джу
В моем дневнике страницы о Маркизских островах представляют собой непонятную смесь из загадочных фраз.
Хива-Оа – Атуана.
Лесли – одиночка.
Австралийцы – столетние.
Гео и Роби – полицейский и учительница.
Рози – содержательница ресторана.
Китаец – газеты.
Компания хлеба, вина и сказок.
Река – стираем и купаемся.
Жарю хлебное дерево.
Кокосовые ядра – вкусно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124