Мы прошли
в то же здание, но в гораздо меньшее помещение, в котором совсем не было
мебели. Здесь меня ждали верховный жрец и его помощники. Я ожидал
множества вопросов. Меня ни о чем не спросили. Жреца, очевидно, не
интересовало мое происхождение, откуда я и как оказался в Монголии.
Казалось, его вполне удовлетворяло, что я оказался именно тем, кого они
надеялись увидеть, - кто бы это ни был. Больше того, у меня сложилось
впечатление, что они очень торопятся завершить план, начатый уроками
языка. Верховный жрец перешел прямо к делу.
- Двайану, - сказал он, - мы вызовем в твоей памяти определенный
ритуал. Слушай внимательно, смотри внимательно, повторяй точно каждую
интонацию, каждый жест.
- Для чего? - спросил я.
- Узнаешь... - начал он и гневно прервал себя. - Нет! Я скажу тебе
сейчас! Для того, чтобы эта пустыня снова стала плодородной. Чтобы уйгуры
вернули себе свое величие. Древнее святотатство против Калкру, чьим
результатом стала эта пустыня, должно быть искуплено!
- Какое отношение я, чужак, имею ко всему этому?
- Мы, те, к кому ты пришел, не обладаем древней кровью, чтобы вызвать
все это. Ты не чужак. Ты Двайану - Освободитель. У тебя чистая кровь. И
только ты, Двайану, можешь изменить судьбу.
Я подумал, как обрадовался бы Барр, услышав это объяснение, как
торжествовал бы он над Фейрчайлдом. Я поклонился старому жрецу и сказал,
что готов. Он снял с моего пальца кольцо, снял со своей шеи цепь вместе с
ящичком и велел мне раздеться. Пока я раздевался, он сам сбросил одежду, и
все окружающие поступили так же. Жрец унес наши вещи и скоро вернулся. Я
смотрел на сморщенные обнаженные тела стариков, и у меня вдруг пропало
всякое желание смеяться. В ритуале было что-то зловещее. Урок начался.
Это был не ритуал, скорее воззвание к духу, еще точнее - вызывание
Существа, Власти, Силы, именуемой Калкру. И сам процесс, и жесты, его
сопровождающие, были чрезвычайно любопытны. Отчетливо звучали архаические
формы уйгурского языка. Многие слова я не понимал. Очевидно, они
передавались от жреца к жрецу с глубокой древности. Даже равнодушный
прихожанин счел бы их богохульными и проклятыми. Но я был слишком
заинтересован, чтобы думать об этой стороне происходящего. У меня
появилось то же странное чувство знакомого, какое я впервые ощутил при
имени Калкру. Однако на этот раз я не испытывал отвращения. Я все
воспринимал очень серьезно. Не знаю, связано ли это с объединенной волей
двенадцати жрецов, которые не отрывали от меня взглядов.
Не стану повторять, передам только суть. Калкру - это
Начало-без-Начала и он же - Конец-без-Конца. Он - Пустота без света и
времени. Уничтожитель. Пожиратель жизни. Разрушитель. Растворяющий. Он не
смерть - смерть лишь часть его. Он жив, очень активен, но его жизнь - это
антитезис Жизни, как мы понимаем ее. Жизнь вторгается, тревожит
бесконечное спокойствие Калкру. Боги и люди, животные и птицы, все
существа, растения, вода и воздух, огонь, солнце, звезды, луна - все
растворится в Нем, живом Ничто, если он этого захочет. Но пока пусть они
существуют. К чему беспокоиться, если в конце концов все придет к Калкру?
Пусть Калкру отступит, чтобы жизнь могла войти в пустыню и снова расцвести
здесь. Пусть он касается лишь врагов своих верноподданных, так чтобы эти
верноподданные снова были велики и могучи - свидетельство того, что Калкру
есть Все во Всем. Ведь это всего лишь на мгновение вечности. Пусть Калкру
проявит себя и возьмет то, что ему предлагают, как доказательство, что он
услышал и согласился.
Там было еще много всего, но в этом суть. Ужасная молитва, но я не
испытывал ужаса - тогда. Все повторили трижды, и я твердо усвоил свою
роль. Верховный жрец провел еще одну репетицию и кивнул жрецу, который
унес нашу одежду. Тот вышел и вернулся с одеждой, но не прежней. Он дал
мне длинный белый плащ и пару сандалий. Я спросил, где моя одежда; старик
сказал, что мне она больше не нужна, что отныне я буду одеваться, как
подобает мне. Я сказал, что это хорошо, но я хотел бы иногда взглянуть и
на свою старую одежду. Он согласился.
Меня отвели в другую комнату. На стенах висели поблекшие рваные
шпалеры. На них изображались сцены охоты и войны. Здесь были также сидения
странной формы, металлические, может быть, медные, но может, и золотые,
широкий и низкий диван, в углу копья, лук и два меча, щит и бронзовый шлем
в форме шапки. Все, включая ковер на полу, казалось очень древним. Здесь
меня вымыли, побрили и подстригли мои длинные волосы - все это
сопровождалось очистительным ритуалом, иногда просто поразительным.
После этого мне дали хлопковое белье, укрывшее меня с ног до шеи.
Затем брюки, длинные, свободные, с широким поясом, связанные как будто из
золотых нитей, непонятным образом приобретших мягкость шелка. Я с
интересом заметил, что вся одежда тщательно заштопана и починена.
Интересно, сколько столетий уже мертв человек, который первым надел ее?
Затем последовала длинная, похожая на блузу рубашка из того же материала,
на ноги я надел нечто похожее на котурны или высокие полусапоги, вышитые
сложными, но изрядно постаревшими украшениями.
Старик снова надел мне на палец кольцо и отошел, восхищенно глядя на
меня. Очевидно, он не замечал следов времени в моей одежде. Для него я был
великолепной фигурой из прошлого.
- Так ты выглядел, когда наша раса была великой, - сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11