- А посмотреть было на что! Как только я положил сердце в грудную клетку, оно забилось. Оно начало дрожать и подскакивать. Смола на его поверхности треснула и побелела, и оно вырвалось наружу, будто находилось внутри под приличным давлением. Начало расползаться что-то вроде белого дымка, только это был не совсем дымок. Он казался живым, словно обладал своей собственной волей. Он заполнил гроб, и тоненькая полоска его перелилась за край. Я подумал, что он может переползти по полу и добраться до меня. И тогда я заметил кости в этом завитке тумана, кости пальцев.
Кэкстон практически не слышала его. Она была слишком занята мыслями о том, что станет игрушкой вампира. Другая перспектива, впрочем, была не менее жуткой. Была вероятность, что вампир не собирался убивать ее потому, что чего-то хотел от нее. Один вампир, Эфраин Райс, хотел, чтобы она стала его любовницей. Кевин Скейпгрэйс, который пришел после него, хотел ее только потому, что Малверн решила, что будет забавно превратить ее в то, что она уничтожала. Потом была Диана… но о Диане думать не хотелось.
Третий вариант возник сам собой. Прошлой ночью этот вампир, истощенная тварь, которую разбудил Гейстдорфер, пощадил ее, ибо она была женщиной, а он поклялся никогда не причинять вреда представительницам прекрасного пола. Была вероятность, что он отпустит ее и в этот раз.
Впрочем, в этом Кэкстон сомневалась. Сомневалась очень сильно. Такие сантименты были свойственны человеку. Вампир же, ведомый запахом крови, довольно скоро откажется от галантности и куртуазности. То, что спасло ее однажды, навряд ли спасет ее еще раз.
- Дым все сгущался, пока я смотрел. Сначала он был полупрозрачным и хлипким, словно человек, сделанный из желе. Потом он сел и взревел долгим грубым криком, который я еле вынес. Тело его тряслось тем сильнее, чем плотнее и завершеннее оно становилось. Наконец он вылез из гроба и встал, согнувшись в пещере, с таким видом, словно совершенно не понимал, куда он попал. Он взялся за гроб и треснул им о стену. Я все еще не знаю, сознавал ли он все это время, что находился в гробу, или же это было как долгий сон. Впрочем, судя по всему, он не намеревался провести в нем ни одной лишней секунды.
Наконец Гейстдорфер снял повязку. Она упала окровавленной, липкой кучей на столешницу. То, что открылось под ней, выглядело скорее не как человеческая рука, а как освежеванная оленья нога, после того как побывала в собачьих зубах. На руке его все еще оставались три пальца, но большая часть запястья и предплечья была выедена. Большого пальца также не было. Когда Гейстдорфер напряг оставшиеся мускулы, из раны вытекло немного крови.
Стоило крови блеснуть на воздухе, руки, державшие Кэкстон, сжались. Хватка на ее плечах стала сильнее. Потом она почувствовала дыхание вампира… длинный, холодный вздох желания, который скатился по ее шее, словно струйка тумана.
- Он поразил меня тем, как он был голоден, поэтому я предложил ему выпить, - сказал Гейстдорфер. - Он оказался более ретив, чем мы оба ожидали. Он, разумеется, извинился, но я не уверен, что этого достаточно. Офицер, я хочу, чтобы вы кое-что поняли. Я хочу, чтобы вы знали: я понятия не имел, на что похож вампир. Будучи похороненным, спрятанным так надолго… и он выглядел таким тощим, таким жутко тощим. Я понятия не имел, что он вообще сможет самостоятельно ходить и на самом деле окажется таким сильным.
Большинство людей этого не знают. Это была та самая причина, по которой такие люди, как Кэкстон и Аркли, необходимы, ибо большинство людей не имеют ни малейшего представления, на что способны вампиры. Они недооценивают угрозу своей жизни…
- После того как это произошло, я, честно говоря, хотел отправиться в больницу. Боюсь, я даже немного покричал. Но он не отпустил меня. Он не хотел выпускать меня из поля зрения. У меня есть знакомая, профессор университета, которая дала мне лекарство, и я стал его принимать. У нее темное прошлое, но она редко его вспоминает, хотя и поделилась со мной пилюлями. У нее было множество вопросов, но я знал, как удержать ее на расстоянии.
Гейстдорфер посмотрел на Кэкстон.
- Вы совсем притихли, - сказал он.
- Она знает, что грядет, - сказал вампир.
Его голос был похож на рев, нечеловеческий гортанный рев возле левого уха. Кэкстон закрыла глаза, чувствуя, как он провел своим мощным подбородком по ее шее. Она могла чувствовать твердость его зубов, как их холодные треугольники прижимаются к ее теплому телу. Впрочем, ни один из них не уколол ее. Вампир сдерживался. Если он начнет пить ее кровь, он не сможет сдержать желание убить ее.
- Простите, если я ограничиваю вашу свободу, мисс, - сказал он намного тише, чем прежде.
Его рука, холодная и влажная, скользнула по ее шее. Потом он провел пальцами поперек ее горла, потянулся в вырез рубашки.
- Я вижу, вы не стали надевать ваш амулет, - сказал он ей на ухо.
Его дыхание смердело, но не кровью. Оно воняло открытой могилой. Оно забивало ей ноздри и рот, и Лоре хотелось отвернуться.
Она все еще молчала.
Она была слишком напугана, чтобы говорить.
Гейстдорфер заменил свою повязку свежим бинтом, заматывая осторожно, чтобы не слишком сильно сдавливать изувеченную руку. На полпути ему пришлось остановиться и принять еще несколько таблеток. Наконец он сунул руку в перевязь, а потом поднялся из-за стола, обошел его и встал рядом с ней.
- Теперь я заберу ваше оружие, - сказал он.
Говорил он тоном раскаяния, но Лора не могла простить Гейстдорферу его поступка. Кэкстон знала - вдова Гэррити бы его не простила. Здоровой рукой он вытащил ее «беретту» из кобуры и положил на стол, подальше от ее рук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94