- Что ты собираешься делать?

- Я буду работать до тех пор, пока вы не подыщете другую няню.

- Да, Кэндис, я бы попросила тебя остаться, мальчики так привязаны к тебе. Но я искренне считаю, что тебе будет слишком тяжело уследить за ними. Хотя должна тебе сказать, что ты цветешь прямо на глазах! Я завидую тем женщинам, которым беременность идет на пользу. Я же в это время всегда выглядела как жеваная веревка. И чувствовала себя соответственно.

- Да, если не считать легкого недомогания по утрам, я чувствую себя прекрасно.

- Вот и я говорю. Ты прямо цветешь! Я полагаю, ты не собираешься сообщать об этом отцу ребенка?

Кэндис вздрогнула.

- Нет.

Элизабет бросила на нее слегка насмешливый взгляд и одобрительно кивнула, решив больше не докучать своими вопросами.

- В таком случае тебе нужно обо всем хорошенько подумать. Нужно будет принять окончательное решение, и только ты можешь решить, как поступить, но, если тебе будет нужен совет, я к твоим услугам. Обещаю сделать все, что в моих силах.

Кэндис и раньше читала о женщинах, оказавшихся в такой ситуации. Безнадежно влюбленные, они приходили в экстаз от одной мысли о беременности. Ведь это, так им казалось, будет крохотный кусочек их возлюбленного, на которого можно будет излить всю свою нерастраченную любовь и нежность.

Она удивлялась тому, что в ее случае все было иначе. Будущее, которое виделось ей впереди, было еще темней и беспросветней, чем вся ее предыдущая жизнь. Отдать ребенка на воспитание чужим людям? Нет, эту идею отвергало все ее существо. Значит, теперь у нее было только две возможности. Или сделать аборт, или оставить ребенка и в дальнейшем бороться с теми лишениями, которые это за собой повлечет.

Аборт? Нет, она не осуждала тех, кто прибегал к этому способу, прекрасно зная, что бывают такие ситуации, в которых это становится единственно верным решением вопроса, но какая-то часть ее существа не допускала даже мысли об этом. Она вдруг обнаружила, что ревностно оберегает ребенка, которого носит в себе, относится к нему как к личности, живому человеку, судьба которого зависит только от нее.

Нет, аборт исключается.

В ту ночь она не спеша прогуливалась по берегу, вдыхая прохладный морской воздух, и впервые за эти месяцы невольно вспомнила другой остров и другой берег.

Она отдалась своему чувству к Солу так безрассудно и самозабвенно, все женское в ней тянулось к его мужскому, как бабочка к пламени свечи, и, как бабочка, она сгорела в этом пламени.

Она не хотела вспоминать об этом. Если она сообщит ему о своей беременности, он, возможно, не захочет разговаривать с ней. У нее нет доказательств, что это его ребенок. А если она будет настолько глупа, чтобы позволить ему общаться с ребенком, не будет ли на ее будущем сыне лежать печать того проклятия, которое пало на Сола? Обладание огромным богатством, похоже, не оставляет в его владельце места для простых человеческих чувств, противопоставляет их жизнь жизни обычных людей настолько, что они живут словно на другой планете, не нуждаясь ни в ком, отравленные своим пороком, опустошенные, холодные как лед.

А чем ее жизнь лучше? Ее столько раз отвергали, что глубоко в подсознании она примирилась с этим как с нормальным ходом вещей, убедив себя в том, что во всем виновата она сама.

Больше она не верила в это. Она никому не позволит отвергнуть ее ребенка. Если Сол всетаки откажется поверить в то, что это его ребенок, она заставит его. Ее ребенок не останется без отца.

Мысль о том, что он может серьезно отнестись к обязанностям отца, ни разу не пришла ей в голову.

Она встала с сучковатого, кривого бревна, вынесенного на берег прибоем, и пошла назад в гостиницу, оставляя на песке легкие следы. Решение было принято.

Воспользовавшись директорской службой, она разыскала лондонский телефон фирмы Джеррарда и вечером после ужина трясущимися от волнения пальцами набрала номер. Ей ответил женский голос, а когда Кэндис назвала свою фамилию, тот же голос спокойно произнес:

- Да, да, одну минуту, я соединяю вас с офисом мистера Джеррарда, мисс Хьюм.

Неужели все так просто?

- Если он сейчас занят, - сказала она, все еще сомневаясь в правильности своего поступка, - я перезвоню позже.

- Нет, нет, он распорядился соединять вас с ним немедленно.

Щелчок, пауза, уже другой, но по-прежнему ровный женский голос, вежливый и деловой, та же мгновенная реакция. Затем голос Сола, резкий и отрывистый:

- Кэндис, куда ты, черт возьми, подевалась?

Она опешила.

- Я в Новой Зеландии. Я беременна, Сол.

- Это правда? - Голос его звучит спокойно. - Хорошо... Дай мне свой адрес.

На мгновение она потеряла дар речи, потом все-таки продиктовала адрес и услышала в ответ:

- Через двадцать четыре часа я буду у тебя. Никуда не уходи.

- Ты сказал "хорошо". А что "хорошо"?

- Стефани передает тебе огромный привет, - сказал он. И повесил трубку.

Кэндис была в ярости. Она снова набрала номер, но ровный, спокойный голос слегка насмешливо произнес:

- Я очень сожалею, мисс Хьюм, но мистер Джеррард уже ушел. Он просил передать вам, что прилетит завтра, просил вас поберечь себя.

- Да... - произнесла она как во сне.

Она все еще стояла с телефонной трубкой в руке, когда в комнату вошла Элизабет.

- Мне только что позвонили из Лондона и попросили приготовить к завтрашнему вечеру номер люкс.

- О, Сол...

Элизабет пристально посмотрела на нее.

- Что с тобой? У тебя такой вид, словно тебя стукнули по голове.

- Нет, нет, все в порядке. Просто я только что позвонила Солу - он отец моего ребенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65