Он делал все, что наказывал ему Антс, который, разумеется, радел о Юркиной выгоде не только здесь, на земле, но и там – в жизни вечной.Но, трудясь не за страх, а за совесть, Юрка стал замечать, что в жизни многое пошло по-другому. Даже погода изменилась, благословение божье – и то стало иным.– Что такое? Не пойму, – посетовал он Юле.– Старость, что же еще, – решила Юла. – Сам видишь, сколько лет у нас детей не было, чего уж тут о другом толковать?– Оно верно, детей у нас больше не родится, – согласился Юрка с женой.– В том-то и дело, – рассуждала Юла, – коли нет больше благословения плоти, так не будет его и в остальном. Да и что в остальном проку, коли плоть немощна?– Вроде бы так.– Пора нам о смерти думать.– Чтобы обрести блаженство.– Да, чтобы уйти отсюда, из долины горя, в царствие небесное.– Я-то сойду в ад.– Тогда и мне туда же.– Нет, ты с детьми пойдешь в рай.– Не хочу я рая, если в ад идти.– Должен ведь я, сама знаешь.– Знаю, старик, а все-таки…– Надо же мне и дальше ад содержать.– Надо ли?– Вроде бы так.– Пускай кто другой возьмется! Почему непременно ты?– Потому что я Нечистый.– Так-то. так, да…– И хочу я еще поглядеть на Антса, когда он ко мне заявится.– Явится ли?– Еще как! Ты что думаешь?– А пастор?– Вроде бы нет.– Значит, пастор в рай попадет?– Вроде бы так.– А здесь он держит сторону Антса?– Ему с Майей одна дорога – в царство небесное.– И Майя будет в царстве небесном?– Будет.– Вместе с пастором?– Вместе, рука об руку.– Ах, если бы все это сбылось?– Верь – и сбудется.– Верю я, старик, да все-таки…– Пастор говорит, что надо твердо верить.– Ты сам-то твердо веришь?– Вроде бы так.– Тогда и я верю.Итак, оба они уверовали, что Майя рука об руку с пастором войдет в царство небесное. На душе у них цвела радость, а сердца были полны благодарности богу за его щедроты. Хотя годы изнурили их тело, они безропотно продолжали свой тяжелый труд, твердо надеясь, что их ожидает блаженство.Но вдруг случилось то, чего ни Юрка, ни Юла не могли и предполагать: какой-то злостный недуг подкосил их старшего сына, одного из близнецов – Йоозу. Он слег в сильном жару, а дня через два был уже холоден и недвижим. Отца с матерью это пришибло, словно обухом по голове. Только потом, несколько опомнившись от горя, они пришли к выводу: сын их остался бы в живых, не распухни у него так страшно язык: язык забил весь рот, и сын задохнулся.– Зверь и тот помирает, коли ему дышать нечем, – не то что человек, – сказала Юла.– Вроде бы так, – согласился Юрка.Умирали в ту пору и другие, но никто не умирал так страшно, как Йоозу из Самого Пекла. Ни Юрка, ни Юла, ни кто другой не мог взять в толк, почему человеку суждена именно такая кончина. «Помер бы, как и все смертные, или жил бы себе дольше», – думали люди. К тому же Йоозу словно рожден был для такой трущобы, как Пекло: он был спокоен и молчалив, скромен и робок, и больше всего на свете любил работать. Зачем же такого парня бог так рано отозвал из Пекла на небеса? В том, что Йоозу попал на небо, не сомневались ни Юрка, ни Юла: ведь если такому тихому и смиренному человеку не попасть в царство божие, то кому же еще туда попадать? Понадобилось немало времени, чтобы обитатели Пекла смогли правильно объяснить смерть своего сына.– Не иначе, как милость божья, – решила Юла.– Должно быть, – молвил Юрка.Что поделаешь, божьей милости приходилось повиноваться. Однако это было тем труднее, что ни один из оставшихся ребят не походил на Йоозу. Всем им чего-то хотелось, всех их куда-то тянуло, Йоозу один довольствовался тем, что было в Пекле. Так что смерть старшего сына явилась для Юрки с Юлой ударом судьбы, от которого им вовек не пришлось бы оправиться, не случись вскоре других тревожных событий, отвлекших их внимание и таким образом смягчивших горе.К Антсу вернулся из-за границы сын, познавший там, по словам отца, все премудрости мира. Он привез с собой двух школьных друзей. Отдыхая, они забавлялись охотой, ловили рыбу и раков. Особенно привлекала их ловля раков, – потому, наверно, что происходила она по ночам. Друзья сидели у костра, болтали и балагурили, смеялись и пели песни – как правило, на чужом языке, что придавало увеселениям особую прелесть. Судя по крикам, гиканью и револьверным выстрелам, весельчаки, сидя у огня, не забывали промочить глотку.Однако гульба эта продолжалась недолго. Вскоре из лесу исчезли охотники, смолкли ружейные выстрелы, на реке перестали с шумом и гамом ловить раков. И вот до Пекла дошла весть: во время ловли молодой Антс утонул в речке, молодой Антс и с ним вместе некая молодая барынька.– Брешут, – сказал Юрка, – в речке воды-то – только лягушкам плавать впору, да и…– Не говори, – возразила Юла. – Там и глубокие места есть, и раньше люди тонули.– Впотьмах или с пьяной головы.– То-то и я говорю.– Где же другие были, что…– Тоже напились…– Ну, коли пьяные, тогда конечно.Позднее выяснилось, что несчастье случилось в ту ночь, когда Куста после долгого перерыва пришел домой проведать, как живут в Самом Пекле. Он долго, подробно рассказывал, когда и как вернулся молодой Антс, кого привез с собой и чем они занимались. Поразмыслив обо всем этом, Юла не выдержала и, чтобы полегчало на сердце, сказала Юрке:– Какое счастье, что Куста у нас был в ту пору, как с Антсом беда приключилась.– Почему счастье? – не понял Юрка.– Иначе кто его знает, может и он…– Что он? – спросил Юрка, все больше недоумевая.– Ну, могли бы еще подумать, что…– Что подумать?– Ну, что Куста прикончил молодого Антса.– Старуха, придержи язык!– Чего там придержать? Сам ведь говорил, когда с Майей беда случилась: «Знать бы кто – шею бы свернул».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74