Иногда, когда я смотрю на красивую женщину, во мне пробуждается желание. Когда я вижу, как человек ест жирный кусок в дни поста, я чувствую зависть и голод. Когда я вижу доктора, которому дают большой гонорар, меня раздражает обет воздержания. Но в этой внутренней борьбе мы очищаем душу. Да, я гипер, но превыше всего я слуга Бога!
Он резко кивнул, повернулся на каблуках и зашагал прочь. На полпути к домику священник остановился.
— Она зовет Пола. Вы не знаете, кто это мог бы быть? Возможно, кто-то из ее семьи?
Пол стоял, не говоря ни слова. Священник пожал плечами и направился к двери.
— Отец, подождите…
— Да?
— Я действительно немного устал. Эта комната… Я хотел сказать, вы покажите мне завтра, где взять транспорт?
— Обязательно покажу.
Они вернулись в монастырь перед самой полночью. Впервые за несколько недель Пол лежал на удобном матраце — лежал без сна, рассматривая узоры лунного света на подоконнике. Где-то внизу, в операционной находилась Виллия, и хирург пытался сшить ее разорванное сухожилие. Пол вернулся с ними на машине скорой помощи. Он сидел у самых носилок, уклоняясь порою от блуждавших рук и вслушиваясь в стоны девушки.
Теперь же Пол чувствовал, как все его тело зудело и чесалось. Каким дураком он оказался — касался веревки, лодки, тачки, сидел в их машине. Он мог подхватить несколько случайных микроорганизмов, оставшихся на предметах после прикосновения зараженных людей. А сейчас он лежал здесь — в гнезде чумы.
Но странно, это было самое спокойное место, которое он видел за последние месяцы. Монастырь принял чуму — возможно, с мазохистским самодовольством — но совершенно спокойно. Крест или кара, или что-нибудь еще. Казалось, они приняли ее почти с радостью. Впрочем, в этом не было ничего особенного. Все кожистые ходили с дикими от счастья глазами под наркотической дозой своего «любвеобильного» желания. Хотя у священника глаза были вполне нормальные.
Все равно человек, одержимый таким желанием, не может быть нормальным. А если и правда — очищение?
— Мир и спокойствие, — прошептал он и начал засыпать.
На рассвете его разбудил стук в дверь. Пол с отвращением отозвался и сел в постели. Дверь, которую он забыл закрыть на ночь, медленно отворилась. Круглолицая монахиня вошла в комнату и опустила на стол поднос с завтраком. Увидев его лицо, она остановилась, потом закрыла глаза, сморщила нос и беззвучно зашептала молитву. Через несколько секунд женщина медленно попятилась назад.
— Я извиняюсь, сэр! — произнесла она из-за двери дрожащим голосом. — Я думала… что здесь больной. Простите меня. Я не знала, что вы негипер.
Пол услышал ее быстрый бег по коридору. И тогда он действительно почувствовал себя в безопасности. А вдруг они этого и добиваются? Что если это ловушка? Он оставил дробовик в прихожей. И теперь кто он такой — гость или пленник? Месяцы бегства от серого ужаса сделали его подозрительным человеком.
Пол начал одеваться. Едва он закончил натягивать брюки, как появился Мендельхаус. Священник открыл дверь и остановился на пороге. Он улыбнулся и со слабым укором произнес:
— Так это вы, Пол?
— Она пришла в себя?
Голос Пола был хриплым и слабым. Священник кивнул.
— Хотите с ней увидеться?
— Нет. Я собираюсь уходить.
— Это пошло бы ей на пользу.
— Да, но это не пойдет на пользу мне! — раздраженно крикнул Пол. — Я уже и так слишком долго нахожусь в окружении серокожих!
Мендельхаус пожал плечами, но в его глазах промелькнуло презрение.
— Как угодно. Вы можете уйти прямо сейчас. По внешней лестнице, чтобы не беспокоить сестер.
— Лучше скажите, чтобы избежать их прикосновений!
— Поверьте, ни одна из них не прикоснется к вам.
Пол молча оделся. Перемена отношений расстроила его. Но эта показная «терпимость», с которой они якобы относились к нему, обижала Пола. Она скорее походила на «терпимость» врачей в психиатрической больнице.
— Я готов! — проворчал он.
Пройдя по коридору, Мендельхаус вывел его на залитый солнцем балкон. Они спустились по каменной лестнице, и священник, по-прежнему стоя спиной к Полу, заговорил:
— Она еще не совсем в себе, и у нее небольшая температура. Два года назад никто не стал бы беспокоиться по такому поводу, но сейчас у нас нет многих лекарств. Если сульфа не остановит инфекции, нам придется ампутировать ей ногу. Мы будем знать об этом через два-три дня.
Он замолчал и, повернувшись, посмотрел на Пола, который замер на лестничной площадке.
— Так вы идете или нет?
— А где она? — тихо спросил Пол. — Я хочу посмотреть на нее.
Священник нахмурил брови.
— Вам действительно не следует встречаться с ней, сын мой. И я извиняюсь, если каким-то образом принуждал вас к этому. Вы и так сделал достаточно. Как я понимаю, вы спасли ей жизнь. Очень мало негиперов отважились бы на такой поступок. Я думаю…
— Где она? — сердито оборвал его Пол.
Священник кивнул.
— Этажом ниже. Ступайте за мной.
Когда они вошли в здание, Мендельхаус сложил руки рупором и прокричал:
— Вошел негипер! Затыкайте носы или уходите с нашего пути. Не искушайте себя соблазном!
Пока они шли по коридору, Пол чувствовал себя прокаженным. Священник провел его в третью комнату.
Увидев Пола, Виллия вздрогнула и спрятала серые руки под одеялом. Она слабо улыбнулась, попыталась сесть, но ей это не удалось. Отец Вильямсон и сестра-монахиня, которые стояли у изголовья кровати, тихо развернулись и покинули комнату. Мендельхаус поспешил за ними следом и прикрыл за собою дверь.
Последовала долгая болезненная пауза. Девушка смущенно улыбалась. Пол переминался с ноги на ногу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23