– Что вы предлагаете?
– Не знаю. В том-то и дело. Я ничего не могу сделать. – Помолчав немного, она добавила. – Благодарить вас было бы глупо.
– Еще бы... Я делаю это только ради себя. Не думаете же вы, что я член Общества по Охране Сельских Красот? Впрочем, может быть. Во всяком случае, мне нет никакого дела до Коулби. Кто они такие? Я их совсем не знаю.
– Том возьмет его у вас в аренду. Обязательно возьмет.
– Ничего не выйдет. Это мое собственное поле. Я стану нанимать кого-нибудь косить его. Может быть, Тома. Платить я ему не смогу, но разрешу забирать сено. Я не стану подавать на вас в суд, если вы будете облокачиваться на мою ограду, при условии, что вы не повредите ее. Слава Богу, нам удалось сегодня сохранить кусочек Англии. Я чувствую себя помолодевшим.
Лина сняла руку с ограды и, не глядя на Реджинальда, похлопала его по локтю.
– Мне нравится опираться на вашу ограду, – сказала она. – Поцелуйте за меня Сильвию и передайте ей, что я страшно люблю Уэллардов. До свидания. – И она ушла.
II
Шестьсот фунтов, думал Реджинальд. За такие деньги я мог бы купить Сильвии бриллиантовое колье. Ну, изумрудное. Или сапфировое. Или отдать их ей на покупку туалетов. Самых экстравагантных. Боже мой, я ведь не купил ей и ночной рубашки. Надо поехать вместе, походить по магазинам в Лондоне и накупить кучу мягких, кружевных, крепдешиновых хорошеньких тряпок. Прекрасная мысль!
Чем разговор с женщиной так отличается от разговора с мужчиной? Разумеется, с красивой женщиной. С красивой... или, во всяком случае, женственной. Но почему? Почему я ощущаю... Какое-то возбуждение. Не возбуждение, это слово не совсем подходит. Необыкновенное удовольствие... особый аромат... нет, дрожь, пожалуй, слишком сильно. Ведь я не влюблен в Лину. Разумеется, нет. Может быть, мне кажется, что она влюблена в меня. Да нет же, черт возьми, не так я самонадеян...
Наверное, виной всему некий сексуальный импульс. Желание понравиться, привлечь к себе внимание, блеснуть. Природа стремится воспроизводить себя, и она заставляет самцов блистать перед самками, чтобы они соединились и произвели на свет потомство. Чибис заводит себе новый хохолок – а потом целый выводок чибисят. И так из века в век, и от этого никуда не деться. Значит, истинные причины того, что мне приятно поговорить с Линой через ограду, – недостаточное число жителей Земли... Какая глупость... Но, я думаю, по сути правильно.
Возьмем, к примеру, Бетти Бакстер. Она совсем не дурна. Но испытываю ли я какое-либо волнение, разговаривая с ней? Ни малейшего. Я думаю, мы разных пород. Она не чибис. Грейс Хильдершем? Лина? С Линой все по-другому. Но умри Лина сегодня ночью, мне не было бы больно, разве что из-за Тома. Значит, я в нее не влюблен. Ну конечно нет. Но если бы я знал, что она завтра снова будет стоять у этой ограды, я отправился бы туда же. Только, может быть, чувствовал себя неловко. Ну вот, почему же неловко, если я не...
И почему я раздумываю, говорить ли Сильвии об этих шести сотнях? Конечно, мне совершенно необязательно рассказывать об этом. А почему, черт возьми, не сказать? Но если я нисколько не влюблен в Лину – нет, влюблен – неверное слово. Тогда что? Он шел через Биворс-вуд, раздумывая...
– Привет, дорогой, я решила выйти тебе навстречу.
На ней был светло-золотистый джемпер и юбка табачного цвета, на голове ничего; золотистая лесная нимфа, вне моды; неповторимая; казалось, такой она родилась и такой будет жить вечно. Такой уже тысячи лет она идет по лесам...
Лина! Какая чепуха...
Реджинальд глубоко вздохнул и крикнул:
– Стой там!
Сильвия ждала его с легкой улыбкой на губах, как если бы для нее было неважно, стоять или двигаться, сейчас или всегда.
Он подошел ближе и остановился, не сводя с нее глаз.
– Ты и в самом деле моя жена? – спросил он наконец.
Она кивнула.
– Ты моя? Совсем и на всю жизнь? Правда?
Она снова застенчиво кивнула.
– Невероятно, просто невероятно. Тебе кто-нибудь говорил, что ты – самое красивое создание, когда-либо существовавшее на Земле?
– Только ты, дорогой.
– Я достаточно часто говорю это? Говорю ли я это день и ночь, день за днем и ночь за ночью?
Она быстро повернула в обе стороны гладкую, блестящую головку, словно желая убедиться, что они одни.
– Тебе нравится, когда я говорю так?
Она снова быстро кивнула.
– Тогда я еще раз повторю тебе это, – сказал Реджинальд, обнял ее и поцеловал в губы; потом она повернулась, они взялись за руки, и он быстро повел ее к дому, быстро рассказывая на ходу:
– Я как раз купил поле вдоль дороги к Красному Дому. Лэнгли собирался понастроить тут жутких домиков, таких, как везде. Мне об этом рассказала Лина – я встретил ее. И я покупаю поле, чтобы помешать ему. Ты согласна? Дорогая Сильвия Уэллард, скажите, что вы не против. Трата большая, шестьсот фунтов. Но ты ведь знаешь, у нас совершенно неожиданные доходы от книги. Наша жизнь была бы у всех на виду. Я все время забываю о книге, то есть о ее финансовой стороне, так что давай поедем в Лондон и потратим деньги, по-настоящему потратим. Когда у тебя в доме самое красивое создание, когда-либо существовавшее на Земле, нужно, чтобы у него было достойное обрамление. Поэтому скажи, ты согласна поехать в Лондон и накупить себе самых красивых туалетов?
Кажется, Сильвия была согласна.

Глава десятая
I
Но еще до того, как они обосновались в Лондоне, им представилась возможность вкусить светской жизни на приеме в Семи Ручьях.
– Мы пригласили Эффингемов. Вы знаете сэра Роджера? Он только что вернулся с Малайских островов или откуда-то в этом роде. Он был там губернатором. Берти считает, что человеку, который в течение шести лет не видел никого, кроме своей жены и туземок с кольцами в носу, надо обязательно показать настоящую женщину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84