“Надеюсь, ты придешь в следующую среду”, – произносила Джейн без малейшего воодушевления, на что миссис Стоукер так же уныло отвечала: “И я надеюсь”.
Итак, по средам Уэлларды обедали в городе; в эту среду их выбор пал на ресторан “Плющ”. Они не были одеты по-вечернему, поскольку не собирались ни в театр, ни в гости, но думали зайти в кино по пути домой. Изучая меню, Реджинальд уловил улыбку Сильвии, адресованную кому-то позади него. Он посмотрел на нее, увидел, что она продолжает улыбаться, и спросил: “Кто это?”
– Мистер Фондеверил. Он прошел мимо нашего столика в другой зал.
– Фондеверил? Отец леди Ормсби? Он был тогда на ужине. Я не знал, что ты с ним знакома. Не начать ли нам с устриц? А потом решим, что еще взять.
Сколько же устриц, подумал он, гибнет именно по этой причине.
– Хорошо, дорогой.
– Две порции устриц и, пожалуйста, дайте мне карту вин.
Официант поспешно уходит.
– Я познакомилась с ним не в тот вечер, он был на ленче в другой раз.
– У кого? А-а, спасибо. Что мы будем пить, Сильвия?
– Мне не очень хочется. Хотя... Мы не могли бы заказать... что это было за вино?.. То, что мы пили в Италии?
– Кьянти?
– Оно так чудесно называлось.
– Наверное, “Лакрима Кристи”?
– Да, оно. Но только если ты хочешь, дорогой. Это было у леди Ормсби.
– Надеюсь, оно здесь есть, – сказал Реджинальд с сомнением. Заглянул в карту и заказал бутылку.
– Там был лорд Ормсби и он, и все.
– Я не знал, что ты бываешь у них на ленче. Ты ничего мне не рассказывала. – Реджинальд был слегка удивлен и слегка задет.
– Наверное, ты думал о чем-то другом. Я рассказывала тебе.
Подходящий момент рассказать о Корал Белл.
– Ты видела на том ужине леди Эджмур? Наверняка нет. Я ведь рассказывал тебе о ней, правда?
– Не на ужине. Я виделась с ней после. Леди Ормсби приглашала ее на чай.
– Да? – Он опять был и удивлен, и задет. – Я не... – он не договорил. – Она милая, тебе не кажется?
– Очаровательная.
– Я недавно встретил ее случайно на Пиккадилли... Да, спасибо.
Это появились устрицы, сначала перед ней, затем перед ним.
– Она показалась мне не... Спасибо, спасибо.
Теперь черный хлеб, масло, лимон и тому подобное.
– Вы уже решили, что заказать?
– Черт возьми, – пробормотал Реджинальд. – Сильвия, что ты хотела бы?
– Что-нибудь легкое, – ответила Сильвия, без особого интереса разглядывая меню.
– Возьми омлет с почками, жареный картофель и японский салат, – произнес Реджинальд в мгновенном озарении.
– Хорошо.
– В таком случае две порции, – сказал Реджинальд официанту и, возвращаясь к Сильвии и к рассказу, вдруг увидел, что к ним приближается Филби Никсон, изысканный, как герой собственной пьесы.
– Да, и она... Смотри-ка, Никсон! Я должен представить его тебе.
Никсон поймал его взгляд и подошел.
– Сильвия, это мистер Филби Никсон. Моя жена.
Они с улыбкой пожали друг другу руки.
– Нас познакомили, – сказал Никсон, – хотя, может быть, миссис Уэллард не помнит. На днях у леди Эджмур на ленче.
Боже мой, думает Реджинальд.
– Конечно, помню, – ответила Сильвия. – Разве я не рассказывала тебе, дорогой? И о том, как замечательно продвигается пьеса?
– Ах да, – пробормотал Реджинальд.
Что с нами случилось, думает он. Очевидно, я опять думал о чем-то другом. Или читал за завтраком газету.
– Прошу вас, присядьте на минуту и расскажите нам еще о пьесе.
– Я жду Этель и посижу с вами, пока она не придет. Она вечно опаздывает, как вы уже, наверное, убедились.
– Вы говорите об Этель Прентис? – спросила Сильвия.
Черт побери, думает Реджинальд, ведь это знаменитая актриса. Если окажется, что ты знакома и с ней, если ты знакома уже со всеми, а я бедный родственник из провинции, который никого не знает, я просто закричу.
Оказалось, что Сильвия знает ее только по имени.
– Я представлю ее вам, если можно. Кстати, ей страшно хочется сыграть Салли.
Если она будет играть Салли, думает Реджинальд, она должна быть так же хороша, как Сильвия, потому что Салли – это Сильвия. Ну, не совсем. Ведь у Салли... есть чувство юмора. Но впрочем...
– Здесь просто все собрались, – извиняющимся тоном произнес Никсон, поклонившись в четвертый раз с тех пор, как оказался за их столиком. Под “всеми” он понимал актеров, составлявших театральный мир, его мир.
– Кто это вон там? – спросила Сильвия. – Такое знакомое лицо.
– Вилли? Высокий, худощавый? Вилли Эванс. Писатель.
– А-а! Нет, тогда я его не знаю.
– Может быть, просто похож на кого-то.
– Да, скорее всего. На какого-нибудь артиста.
– Поздновато для артистов, – объяснил Никсон. – В такое время здесь бывают только безработные или те, у которых сейчас репетиции.
Он взглянул на часы.
– Десять минут девятого. Мы приближаемся к тому моменту, который Этель считает восемью часами.
– Мисс Прентис не играет сейчас? – спросила Сильвия.
– К счастью, нет. Поэтому мечтает о “Вьюнке”.'
– Она играла раньше с Кассельсом? – интересуется Реджинальд. – Я думаю, они были бы очень хорошей парой.
– Видите ли, – говорит Никсон, – я как раз вчера вечером был у Уилмера. Он жалеет ужасно, но у него подписан договор – он играет в той французской пьесе. Можно, конечно, подождать, пока он освободится, но я думаю... Я не уверен, что он подходит. Что же касается Этель... да вот и она. – Он встал и направился к двери.
Сильвия бросила на Реджинальда быстрый взгляд, в котором читалось жгучее любопытство, а под столом легко коснулась ножкой его ноги.
Реджинальд встал. Знакомство состоялось. Мужчины в некоторой нерешительности. Мисс Прентис, уверенная в себе, надменная, отчеканивает свои реплики. Она обожает “Вьюнок”. Вы, наверное, страшно гордитесь мужем, миссис Уэллард?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84