- Но самая прекрасная роза...
- Не надо эпитетов и метафор! - перебила Клара. - Кстати, я не знаю, как вас величать.
- Простите, Клара, я был тогда так взволнован...
- А я думала, ураносы не волнуются,
Он так и встрепенулся:
- Как, как вы сказали?
- Я про себя назвала вас Ураносом. Вы ведь рассказывали...
- А-а... Точно. Впопад.
- А как же ваше имя?
- Зовите... Генрихом, если угодно.
- А мое имя вы уже откуда-то знаете...
- О, мы много знаем о том, что нас интересует.
Притихшим голосом, рассчитанным на сочувствие, он произнес, что до сих пор ему не посчастливилось встретить такую чудесную девушку, как Клара. Были, конечно, знакомства, но все не то.
- Ну а как ваш проект моделирования истории? - Клара перевела разговор на другую тему.
- Экспертная комиссия одобрила.
- Вот как! А вы лично считаете, что он совершенен?
- К сожалению, до совершенства конечно же далеко. Нет гарантии, что результаты не будут искажены. Впрочем, время покажет. Попробовать стоит.
- А в чем, по-вашему, несовершенства?
Генрих охотно изложил свои соображения:
- Что такое история, собственно говоря? Это цепь событий во времени и в пространстве. Так вот, если пространство мы обеспечим, то время... Вы ведь понимаете, мы не можем растягивать эксперимент, скажем, на три тысячи лет. Необходимо ускорение. И здесь важно определить коэффициент.
- Это было бы забавно: философы не прогуливаются, а бегают и на бегу декларируют свою мудрость.
- Философов можно еще привести в чувство: их мысли известны, марудить и тратить время попусту никто им не позволит. А вот передислокации армий, сражения, войны... Хотя, впрочем, скорость идей и процессов - явление относительное. Быть может, в сравнении с каким-нибудь обществом на другом конце Галактики земляне живут в молниеносном, так сказать, темпе.
- Возможно, - согласилась Клара. - Но интенсивность может привести к разного рода последствиям. И меня волнует вот что. Кажется мне, проект в самой своей сути антигуманен. Я вам об этом уже говорила.
Генрих не мог согласиться с этим и подчеркнул, что биороботы - это, собственно, механизмы и более того - всего-навсего символы давным-давно действовавших сил.
- Механизмы... с эмоциями? Чем же они отличаются от людей?
Генрих пустился в рассуждения о юридическом статусе биороботов, о их происхождении. К тому же эксперимент, по всей вероятности, придется расчленить - запрограммировать только узловые, критические моменты, влиявшие на ход истории. Но Клара не отступалась, и Генрих в конце концов вынужден был перевести разговор на другую тему.
Затем, расположившись у Большого фонтана, они заговорили о Клариной работе. Из вежливости Генрих поинтересовался новыми открытиями института "Геомагнитный полюс".
- Ничего особенного, - без энтузиазма сказала Клара. Установлена тенденция к снижению напряжения магнитного поля.
- Любопытно, как это интерпретируют ваши теоретики?
- Появилась очередная гипотеза - синхронной периодической пульсации.
- И какая же периодичность определена?
- Нынешние параметры считаются началом нового периода, а сколько он продлится...
- Очень интересно.
- Да? А я не вижу в этом ничего особенного.
После непродолжительной паузы Генрих деликатно предложил:
- А не совершить ли вам вылазку на снег?
Клара виновато улыбнулась:
- Я боюсь холода. Да и времени нет. - Встала. - Вы сейчас куда - на Космическую Пращу?
- Да. - В голосе Генриха прозвучало разочарование. - Я должен вернуться на свою базу.
- Счастливого пути!
- А смогу ли я еще как-нибудь побывать здесь?
- Да, - сдержанно разрешила Клара.
Генрих просиял.
Языки пламени лизнули одежду Никифора, поползли по рукам, по груди, по спине. В одно мгновенье огонь охватил его всего, золотистые лепестки заплясали, словно празднуя какой-то ужасный праздник на голом теле. Больно, ох как нестерпимо больно! И внутри огонь: жжет, душит, не дает вздохнуть. Ноги тоже не слушаются, он бежит и бежит, а кажется - все остается на месте! Напрягает последние силы, ведь хищник вот-вот настигнет. Никифор уже не оглядывается, каждой клеткой ощущает ужас, крик застревает у него в горле, и сквозь зубы прорывается стон. Откуда-то проникают приглушенные слова: "Он бредит". Кто это сказал? Может быть, Клара?.. Да-да, вон она убежала от него, тоже вся обсыпанная золотистыми лепестками. Да погоди же!.. Никифор на бегу начинает рукой сбивать с нее искры огня; они падают в траву, перескакивая со стебля на стебель, со злобой и жадностью бросаются на сочную добычу, шипят. И он бежит по этим колким огням, как по шипам, и чувствует, что вот-вот упадет. "Сердце! Поддержите ему сердце!.." - снова долетает откуда-то из очень далекого далека.
Он прижимает ладонь к груди, но вместо сердца бьется там тоже клубок огня, и он слышит легкие толчки. И сразу спадает с груди раскаленная цепь. Ах, как хорошо, когда не жжет, не печет! Хорошо лежать в траве, колышется луг, как зеленая палуба корабля, укачивает. Веки слипаются, нет боли, нет огня. Покачивается земля - плавно, размеренно. Спать, спать...
...Теперь голоса звучат ближе, Никифор слышит их сквозь туманную пелену сна, но проснуться не может. "Кризис миновал. Сказать по правде, я очень боялся сепсиса. Инфекция начала атаку сразу, и если бы рана не была обработана своевременно, трудно было бы надеяться на положительный исход. Пришлось бы, наверно, ампутировать ногу..." Голоса отдаляются, тонут, и тут Никифор все-таки открывает глаза. Где это он?..
Сгорбившись, сидит возле него, подперев голову кулаком, девушка.
- Верочка... - узнает он ее.
- Tсc... - она грозит пальцем, в глазах ее и страх, и радость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24