- Ну что ж, сынок, все это интересно, но прежде всего ты должен... войти в колею.
Никифор рассмеялся, откинув голову назад и прижав ладони к груди. Точно так же, как смеялся когда-то его отец.
- Это так впопад сказано: в колею! Войти в колею традиций, а голову сунуть в ошейник обычаев и нравов.
Вера внимательно слушала этот разговор отца и сына, вдумываясь в каждое слово. Аргументация отца Ника казалась ей убедительной, но в душе она склонялась на сторону Ника, вопреки логике симпатизируя его возражениям. А если бы ее спросили почему, вряд ли она смогла бы ответить.
- Рано или поздно, а тебе придется пойти на компромисс, сказал на прощанье отец. - И чем раньше, тем лучше. Для тебя.
- Никаких компромиссов!
- Пожалуйста, только без мальчишества. Ты ведь взрослый, ответственный член общества. Об этом не забывай.
"Взрослый, ответственный... - думал Никифор, вперившись взглядом в пустой экран. - А что я такого сделал?"
Несколько дней после разговора с отцом Никифор был молчалив, ни о чем не расспрашивал Веру, ничего не рассказывал ей, даже Кларой не интересовался. Часами лежал себе или сидел в кресле напротив стеклянной стены, и рассеянный взгляд его направлен был куда-то далеко-далеко. Вера, боясь надоесть ему своим вниманием, заходила к нему как можно реже. Вечерами, плавая в бассейне, видела сквозь кружево ветвей, что его стеклянная стена не светится.
А вечера были прозрачные и такие тихие, что, казалось, прислушайся - и услышишь шорох теней. Веру тянуло куда-то, безразлично куда, только бы по тропинкам и по травам, и чтобы не одной, а вдвоем. Пусть бы Ник молчал, и она бы молчала, лишь бы только слышать его дыханье рядом с собой. Ах, эти вечера! Кого они не очаруют! Вера вздыхала, набрасывала на плечи легкий халатик и медленно, как бы нехотя шла в свою комнату.
Однажды, когда она уже спала, на виллу прокралась какая-то тень, проследовала к комнате Ника и легонько постучала. Ник что-то недовольно пробормотал, дверь отворилась.
- Можно к тебе? Только не включай, пожалуйста, свет. Это я, Глеб. Не узнал?
- А почему ты так крадешься? - удивился Никифор.
- Видишь ли, чтобы Веру не побеспокоить... Я ненадолго. Он сел в кресло у кровати Ника, подобрав ноги и опершись руками, словно намеревался что-то схватить и убежать. - Понимаешь, Ник, ты не обижайся, что я так тебе ответил... Знаешь, мне неудобно было перед коллегами...
- Неудобно... - с иронией повторил Никифор. - Скажи прямо: испугался.
- Ну, это ты слишком. Ничего я не испугался, но, понимаешь, в такой ситуации...
Никифор слушал и удивлялся: что стало с Глебом? Порывистый, энергичный, независимый в суждениях, превратился в свою противоположность - боится даже Вере попасться на глаза, говорит совсем не то, что думает. Некоторое время Никифор слушал не перебивая, но слова товарища содержали так мало информации, что он наконец не выдержал и нетерпеливо махнул рукой:
- Хватит! Ты не ввел программу в свою электронную машину!
Глеб в недоумении вытаращился на него.
- Ну знаешь, я думал... просто потрепаться...
- Формальное внимание к товарищу, который споткнулся?
- Ну почему же формальное?
- А рецепты, советы, наставления, прописи для меня есть?
- Правда одна, - тверже заговорил Глеб. - Пока Совет морали и этики не применил к тебе санкций, ты должен честно признать...
- Вот это уже мысль! Хотя и убогая, никчемная по сути своей, но мысль. А то лепечет...
- Почему убогая? Почему никчемная?
- Ты этого не поймешь. А впрочем, подумай.
Разговор явно не клеился. Морализаторство Глеба ничего не дало. Немного посидев, он исчез так же тихо и незаметно, как появился. А Никифор долго не мог заснуть. И досадно было, что потерял друга (ведь так нужен был ему сейчас а настоящий товарищ!), и все же как-то вроде бы полегче стало на душе. Что поделаешь, мелкокалиберным оказался Глеб. Явился сюда, наверно, так, чтобы и Леля не знала. Ну и пусть... Может быть, и Клара хотела, чтобы я в ошейнике ходил... Клара... Пифия..
Вера улыбалась, наблюдая, как Никифор вынужденно, в силу необходимости подчиняется "кнопочной цивилизации".
- Ну что, Ник, полегче немного?
- Немного.
- А дикого меда не хочется?
Он только махал рукой и отворачивался - нашла, мол, над чем смеяться. Но вот и сам рассмеялся:
- Если бы ты знала, как они набросились! Тучей! Если бы не прыгнул вниз и не скатился бы под куст...
- Не прыгнул, а упал. Ведь и ногу сломал, и бока ободрал.
- Не будем уточнять. Я закрыл лицо руками, а они... Ох и злые!
- Не надо на них пенять: они защищали свой дом.
- А зачем преследовали, когда я отступил?
- Ты хочешь сказать: когда они тебя прогнали?
- Какая разница?
- А такая, что они хотели прогнать врага как можно дальше. Ну, может быть, и погорячились немного.
- И все-таки они злые.
Долго еще, пожалуй, до самого выздоровления Никифора главной темой их иронических разговоров были его контакты с природой, а особенно пчелиное "угощение". Шутками Вера все время пыталась скрыть волнение, охватывавшее ее, когда она бывала рядом с ним. А он был уже вежливый и... равнодушный. Шли дни. Вера продлила свой отпуск, и Никифор в конце концов не мог не приступить к своей научной работе. Учитывая ситуацию, он и не пытался занять свое место в Научном центре, но через Веру получил все материалы, которые его интересовали, и просиживал над ними целые ночи. Особую заинтересованность вызывал у него геомагнитный полюс в Антарктиде.
- Это, может быть, потому, что там Клара?.. - спросила однажды Вера не без иронии.
- Ты так считаешь? - Никифор поднял голову от проекционного аппарата.
Вера подошла к Никифору и легонько тронула его за плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24