Но тот хранил молчание, на лицо его не изменило выражение ни на йоту.
Когда тишина в кабинете стала звенящей, Громушкин, наконец, задал первый вопрос:
- Так что же тебя привело к нам, Рамиль Арсанович? Мы внимательно слушаем.
Османов обеими ладонями провел по лицу, пробормотал что-то и глухо выдавил из себя:
- Мне нужна ваша помощь. Вам нужна моя помощь. Вы ведь убийцу Глушенко все еще не можете найти, как ни стараетесь, а заодно и меня, как возможного свидетеля, может, соучастника убийства.
Громушкин кивнул.
- Говоря откровенно, я только сегодня решился к вам придти. Были на то причины... пусть их. Конечно, мне следовало бы сделать это немного пораньше, скажем, дня два или три назад...
- Почему два или три дня назад, Рамиль Арсанович? Убийству-то скоро месяц стукнет.
- Я же говорю, на то были причины. Вам надо откровенно, - кивок в ответ. - Ну что ж, откровенно, так откровенно. Я сам хотел достать убийцу, сам со своими ребятами. Он был у меня в руках, я положил пальцы на его пульс. И упустил. Как раз три дня назад, когда он съехал из гостиницы "Казахстан". В тот день Симон потеряли его след и вот за эти прошедшие два дня не смогли обнаружить вновь.
- Симон Ованесян? - неожиданно переспросил Васильев. Османов кивнул, в ответ оперативник невесело усмехнулся. - Он - хороший сыщик.
Сразу же наступило молчание. Спустя тяжелую минуту Османов продолжил:
- Я не могу жить в вечном страхе и за свою семью и за себя, в вечном ожидании неизбежного. Жену и дочерей я вывез из города, сами понимаете, в такой ситуации здесь им оставаться опасно, давно уже отправил в надежное место, где они могут быть в безопасности, где я могу за них постараться не волноваться. И все же... ничего нельзя предусмотреть, сами понимаете. Тут еще Марченко с Миржоном мне покоя не дают, но это все не так и важно. С ними я договорюсь, попробую. Насколько это будет возможно. Уже договаривался. Но не в них главное, главное - он. Тот, кого упустили и вы и мы, тот, кто порешил Глушенко и должен еще поквитаться со мной. Я не знаю, - он торопливо поднял руки, как бы защищаясь от возможного града вопросов, - кто его послал, когда, при каких обстоятельствах, ради чего, могу лишь предположить, равно как и вы. Возможно, наши мнения сходятся, возможно, - нет, у вас свои методы решения подобных вопросов, у меня свои.
- Ты все говорил об убийце, - медленно начал Громушкин. - Говоришь: "он", "он".... Нам хотелось бы получить от тебя более подробные приметы, если ты, его...
- Разумеется, видел. Я был в двух шагах от того места, где он душил Глушенко. Я стоял за деревом и молил Аллаха, чтобы подо мной не хрустнула случайно ветка, чтобы он не взглянул в мою сторону.
- Так ты хорошо его запомнил?
- Да. Иначе и быть не может. Вот, кстати, то, чем пользовался Симон для его обнаружения, - он покопался во внутреннем кармане пиджака и вынул сложенный вчетверо лист бумаги. - Фоторобот того самого человека, который убил Глушенко.
Лист лег на стол перед Громушкиным, вокруг стола тут же собрались все, находившиеся в кабинете. Конюхов взял было его в руки, но Васильев мгновенно отобрал и вновь положил на стол.
- Ладно, потом, все потом, - произнес Громушкин, огораживая лист рукой. - У меня к тебе еще вопросы по этому поводу будут, Рамиль Арсанович. Ответишь?
- Я за этим и пришел, - Османов выдержал взгляд оперативника.
- Расскажи тогда, почему у вас с Глушенко, была "забита стрелка" в таком глухом месте.
Османов недовольно поморщился: то ли ему не понравилась фраза, произнесенная Громушкиным, то ли ответ на вопрос был для него тяжеловат.
- Это не очень интересная тема, - наконец сказал он. - Встреча была назначена по моей просьбе, обсудить личные проблемы. Они никого не касались, кроме нас двоих.
- Ну а все-таки, о чем шел разговор в вашей телефонной беседе?
- Если вам и в самом деле так интересно, то я просил Глушенко составить протекцию одному молодому человеку из моей команды в его компанию. Человек он общительный, коммуникабельный, как принято говорить, я вызвался похлопотать за него перед Глушенко.... Собственно, это и все, о чем у нас шел разговор.
Громушкин недовольно покачал головой.
- А когда вы пришли.... Слушайте, а почему разговор без свидетелей? Вы просили Глушенко не брать с собой ни телохранителя, ни даже шофера?
- Нет, предложил он. Кажется, у него был ко мне кое-какой вопрос, обсудить который Марату надо было тет-а-тет.
- Что именно?
- В телефонном разговоре он не уточнил. Клянусь, я не знаю, о чем могла идти речь. Хотя, конечно, догадываюсь, но не более того.
- Поделишься с нами догадками?
- Нет, - Османов холодно покачал головой и пристально посмотрел на Громушкина. - Исключено.
- Ну, хорошо, - Громушкин отступился. - Что было после твоего звонка?
- Я дождался выбранного времени, но из-за непривычки передвигаться по городу без авто немного запоздал. Когда я добрался до того места, где должен был меня ждать Глушенко, я уже опаздывал минут на десять. Я торопился, но когда услышал... пронзительное пищание, что ли... не знаю, как определить, - остановился. Прислушался; до меня донеслись какие-то сдавленные звуки, шум, шебуршание. Я не знал, что предпринять: бежать на помощь или выждать и... уходить. В итоге, выбрал нечто среднее - сошел с тропинки и подошел ближе к тому месту, откуда донеслось пищание. Увидел лежащего Глушенко и человека, который делал довольно странные вещи.
- Что именно?
- Вы понимаете... он... убийца... делал какие-то странные гимнастические упражнения, точно восстанавливал форму после пробежки, я бы так определил. Или замерз неожиданно, что ли. Вам это покажется глупым, но так оно и было, он присаживался, махал руками, быстро ходил вокруг трупа и все в том же духе, у меня не было желания досматривать все до конца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43