Потом у нее появился другой. Не совсем потом, он был давно на примете у ее матери, живущий в соседнем доме интересный молодой человек с симпатичной родословной. Я бы мог назвать это логичным шагом, но кривить душой мне очень не хочется, сказать так я не могу. К тому же слабым утешением остается то, что ритм наших встреч после ее знакомства с молодым человеком с родословной практически не изменился. Выбор сделала ее мать. На руку сыграло и то, что осенью ее дочь отправилась в институт, а я - на поиски работы. От армии меня комиссовали, не совсем честно, положим, что тоже - в минус.
Мы ходили вместе с ней сдавать экзамены, так получилось, что попали в одну группу. Наверное, просто повезло. Она же была уверена, что это судьба. Она верила в судьбу и просила верить и меня. Тогда уже она не была еще знакома с другим, и надеялась и огорчалась и охотно разделяла мои надежды и огорчения. Она познакомилась с ним тем летом, уже в августе. Я видел их два-три раза вместе, гуляющими степенно в парке. Больно, конечно, но было в нем что-то, за что может зацепиться беспокойное девичье сердце. Этого я не мог отрицать.
- Давай выйдем сейчас, - она произносит эту фразу мне прямо в ухо, слова доносятся с ее горячим дыханием, - пройдем через черный ход.
- А вахта?
- Летом ее нет точно, я тебе говорила, что охранники появляются только осенью на месяц-другой, а потом, ближе к сессии исчезают.
Да, она говорила, я просто забыл. И еще хотел, чтобы она сказала.
- Как дела у тебя на работе, я забыла спросить?
Я пожимаю плечами.
- Помаленьку. Продаем-покупаем кое-что, - речь идет о крупногабаритной офисной технике, которую наш склад распространяет городу и миру. Сюда на должность завсклада меня устроил знакомый, еще один минус для ее матери.
- Все еще не накрыли? - она улыбается, но глаза серьезные. Если и это предприятие рухнет, а оно непременно рухнет, и так уже на ладан дышит....
- Пока бултыхаемся, держимся на плаву, - как, о том лучше умолчать.
Автобус открывает двери, мы сходим на такой же пустынной остановке. Где-то вдали, за буйно разросшейся растительностью, посушенной летним неистовым солнцем, угадываются приземистые здания института.
- Нам сюда, - она проходит по незаметной тропке вниз, врезается в кусты, на миг исчезает из глаз. Я знаю эту дорогу, я часто проходил по ней туда и обратно, просто потому, что она учится там.
В зарослях немного прохладнее, может, только кажется, но солнце не печет голову и это уже хорошо. Тропка вьется дальше, когда-то ее пытались выложить камнем, его осколки давно разбросанные по обеим сторонам еще встречаются на пути, открывая меж собой иссохшую потрескавшуюся землю. Мгновение - и заросли резко обрываются, являя нашим взглядам унылую железобетонную коробку спортзала. Когда-то, еще до поступления в институт мы гуляли тут по плацу, сидели на трибунах окружающих его, там, где еще сохранились каким-то чудом деревянные скамейки, сидели обнявшись, дожидаясь захода солнца.
Она оглядывает залитую солнцем асфальтированную площадку, оборачивается. Я киваю, в ответ на немой вопрос. Улыбаюсь невольно. Она берет меня под руку, и дальше мы идем уже вместе.
- Я так измучилась с этой сессией, - доверительно говорит она. Голова ее клонится к моей, волосы смешиваются. Я чувствую запах ее разгоряченного тела. Провожу ладонью по лицу - она мокрая от пота. - Так устала, просто сил никаких нет. Не верится даже, что все позади.
- А сколько впереди?
- Лучше не напоминай. Тогда, - она кивает в сторону трибун, - я и представить не могла, - и замолкает.
Тропинка, ведущая нас, внезапно прерывается рытвиной, заполненной водой - из канализационного люка течет ручеек чистой воды, петляя, пересекает нам путь.
Она останавливается, смотрит на меня, затем себе под ноги. Белые "лодочки" и светло-серые с зеленой прожилкой носочки. Она уже видит, что я уже принял решение, что оно мне приятно, но говорит, сконфуженно, едва слышно:
- Напрасно я вытащила нас здесь.
Я молча беру ее на руки. Почти невесомое тело, Господи, как давно я не держал ее в объятиях! Я чувствую ее легкое дыхание на моей щеке, руки обвивают мою шею, она прижимается ко мне. Я делаю первый шаг, стараясь не влететь теннисной туфлей в лужи.
Еще несколько шагов и я осторожно и неохотно опускаю ее на землю. Она благодарит; целует меня в щеку, проводит пальцем по ней, стирая следы помады, такой знакомый в недавнем жест.
- Обратно все равно пойдем так же, - говорю я, она молча соглашается, на этот раз на ее лице нет улыбки.
Мы спускаемся с холма ко входу в спортзал. Некогда стеклянные двери забиты железными листами, на уровне глаз висит измочаленный обрывок объявления, призывающего закрывать дверь за собой. Рядом еще один клочок: "куплю б/у компьютер в работающем состоянии". Все телефоны сорваны.
Она ведет меня дальше, мимо пустой кабинки вахты, дверей в раздевалку, зал аэробики по узкому коридору, стены которого покрыты потеками и плесенью. Слышно, как где-то капает вода. Здесь прохладно, и сюда не может добраться солнце - сквозь мутные от грязи стекла в разросшемся бурьяне видны какие-то металлические конструкции, наваленные в незапамятные времена возле коридора, соединяющего корпуса спортзала и ректората.
Мы поднимаемся по лестнице - коридор перехода проходит уже не по земле, а над дорогой, - здесь уже сухо и снова жарко. Дверь в административный корпус предстает перед нами, в первое мгновение мне кажется, что она закрыта, я помню, так было раньше, но нет. Она лишь притворена, мы проходим в само здание корпуса. Вновь поднимаемся и покидаем его по новому переходу в новый корпус, принадлежащий уже ее факультету.
1 2 3