Растения были прочны и гибки, как капрон. Корни их так глубоко уходили в грунт, что вырвать руками хотя бы один стебель было совершенно невозможно. Только с помощью принесенной кирки удалось выковырять одно растение целиком, изрядно повредив его при этом. Оно тут же было заспиртовано Ольгой Александровной. Сильно измятые соседние стебли в течение нескольких минут расправились буквально на глазах у людей и бесследно скрыли все повреждения.
Ольга Александровна объяснила, что, вероятно, найденное растение размножается спорами, подобно земному папоротнику. В борьбе с постоянными ураганами оно приобрело необычайно крепкий и эластичный стебель и длинный, мощный корень, немного похожий на корень земного хвоща, но не имеющий суставчатого строения.
Красноватый цвет стебля служил защитой от перегревания. Как показали более поздние опыты, поверхность растения имела свойство интенсивно отражать инфракрасные лучи. В целом оно напоминало первые земные растения-псилофиты, которые росли на Земле около 450 миллионов лет назад на морских берегах.
Пока Ольга Александровна обрабатывала первый экспонат, Николай Михайлович рылся в обломках камней, отбитых при выкапывании растения. Он обратил внимание путешественников на то, что поверхность Венеры не имела почвы, то есть плодородного слоя, состоящего в основном из веществ органического происхождения.
На некоторых стеблистых растениях Ольга Александровна обнаружила грибовидные кольцевые наросты, которые обладали твердостью камня. Очевидно, на Венере, несмотря на ее огромные свободные пространства, шла такая же отчаянная борьба за существование, как и на Земле. И здесь находились любители пожить на чужой счет вместо того, чтобы добывать пищу собственным трудом.
Открытие следовало за открытием, Путешественннки так увлеклись, что, идя за извивами морского берега, незаметно для себя отошли от корабля километров на двенадцать.
К счастью, им не нужно было возвращаться. Радиотелефон постоянно связывал их друг с другом и с кабиной "Урана", где дежурные слышали не только каждое слово, но даже дыхание путешественников. Поэтому достаточно было короткого распоряжения Игоря Никитича, чтобы скрытый расстоянием и сеткой дождевых струй "Уран" быстро взмыл в небо и через несколько минут, плывя с оглушительным ревом в ореоле двух огненных колец, опустился на песок в какой-нибудь сотне метров от путешественников.
- Ни дать ни взять Сивка-Бурка! - заметил Николай Михайлович, который впервые за долгое время обрел хорошее расположение духа.
После ста с лишним часов непрерывной болтанки и одуряющего грохота, а затем почти четырехчасовой прогулки в прорезиненных скафандрах по изнуряющей жаре сидеть за столом, приняв холодный душ, было изумительно приятно.
Все наслаждались отдыхом. "Уран", подогнув свои стальные ноги и сложив крылья, плотно улегся на грунт. Не нужно было пристегивать себя ремнями к сиденью, можно было есть ложкой из настоящей тарелки горячий суп и смаковать тишину. Еле слышное сквозь стенки кабины завывание ветра подчеркивало уют.
Усталые путешественники вяло перебрасывались фразами. Один Синицын говорил без умолку. В чаду восторга от сделанных открытий Николай Михайлович забыл, что эрудиция большинства слушателей не уступает его собственной. Перейдя после двухлетнего брюзжания на приветливый тон, он, видимо, уже не мог сдержать себя и назойливо растолковывал всем, почему на Венере исчезли размытые водой и иссеченные ветрами горы, почему на поливаемой кипятком и отутюживаемой ураганами суше почти не развилась растительность, словом, в полной мере испытывал терпение своих невольных слушателей.
Ольга Александровна, как и положено хозяйке стола, слушала изысканно вежливо.
Игорь Никитич и Константин Степанович благодушно улыбались; Маша молча наливалась раздражением; Максим, забыв обо всем на свете, любовался Машей; Галя витала в мечтах о том, как она снимет морское дно, а Инан Тимофеевич с самым серьезным видом разыгрывал простодушного геолога, задавая ему вопросы один наивнее другого.
Принимая их за чистую монету, Николай Михайлович с жаром отвечал, а Сидоренко, не моргнув глазом, ахал и удивлялся. Видно, крепко надоел даже доброму дяде Ване "колючий геолог"!
Наконец Маша не выдержала. Покрывая все голоса своим громким контральто, она заявила:
- Знаете, что говорил Александр Дюма? Он утверждал, будто бы бог не дал женщинам бороды, потому что они не могли бы удержаться от болтовни даже во время бритья!
Все переглянулись, скрывая усмешку, Иван Тимофеевич поперхнулся и закашлялся.
Маша обвела собеседников озорными глазами и вдруг в упор уставилась на Синицына.
- Не можете ли вы объяснить, профессор, какие причины вынуждают некоторых мужчин носить бороду?
Николай Михайлович ошалело посмотрел на Машу, машинально провел рукой по бороде и стал медленно краснеть. Воцарилось неловкое молчание. Ни слова не говоря, Синицын встал из-за стола и ушел в кладовую, к своим коллекциям.
Когда дверь за ним закрылась, Ольга Александровна накрыла ладонью Машину руку.
- Маша, - произнесла она очень холодно и серьезно, - не кажется ли тебе, что со старым человеком можно было бы обойтись без дерзостей?
- Да ну его, Ольга Александровна, он какой-то противный. То ворчал два года, слова человеческого от него нельзя было добиться, а тут затрещал, как попугай!
- Человек дождался работы, понимаешь, настоящей своей работы, и радуется. Ты за это время небось собрала материалов на два тома, а он изнывал от безделья.
- Вот именно, от безделья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65