Страшно даже подумать, что на протяжение сотен лет, тысячелетий, люди, словно калеки, занимались изобретением подпорок, костылей и тому подобного; рыдая над своей мнимой беззащитностью, точили себе «клыки» да «когти», вместо того чтобы развивать данное самой природой, уникальнейшее, тончайшее устройство — собственный разум.
Какая колоссальная потеря времени, сил, здоровья, ресурсов Земли наконец, когда достаточно одного лишь волевого импульса — и враг уже бессилен. И это всегда с тобой: не надо ничего носить в кармане, за поясом, за плечами; не надо взводить курок, рассчитывать траекторию... это срабатывает мгновенно и надежно, и это естественно, как дыхание, как жизнь...
Проглядел человек свои «когти», а смертоносцы взяли да и отняли их у него: не оружие — мелкие игрушки ни в счет — главное, они отобрали его разум. И удалось им это только по одной причине: пауки, в отличие от людей, развивались естественным путем, и их дорога оказалась более надежной...
Когда повозка миновала мост, Найл оглянулся: черные силуэты домов на фоне серо-фиолетового неба.
Где-то там в центре квартала рабов осталась маленькая Иста — его Иста, — но чтобы увидеть ее снова, надо сначала уезжать все дальше и дальше, потом ждать еще целый вечер и целую ночь. И только на следующий день — завтра — переделав кучу всяких нужных и ненужных дел, можно будет снова сесть в повозку и наконец поехать в школу. (Что подумают люди, опять увидев повозку правителя у дверей школы? — А пусть себе думают, как им заблагорассудится!) И это самый короткий путь — нерациональный, но естественный, и пока единственно возможный: удаляясь — приближаться.
Найл незаметно вздохнул, он уже скучал. Кроме того, нередко, когда расстаешься с дорогими тебе людьми, чувствуешь необъяснимое беспокойство. Квартал же рабов, вообще, никогда не нравился Найлу, и причина заключалась не только в неухоженности этой части города — одновременное присутствие там массы не совсем нормальных людей создавало некий фон. Он присутствовал здесь всегда, однако по вечерам приобретал характерный оттенок страха.
Бывшие рабы по-прежнему не выходили на улицу с наступлением темноты, по-прежнему многие из них каждую ночь проводили в разных домах, а те, кто все же выбрали себе постоянное место жительства, ютились главным образом в подвалах и на нижних этажах. Перемены их не касались, да, собственно, были ли они им нужны?
А таких, как Иста, конечно, можно пересчитать по пальцам. Сколько их: десятки, сотни? Надо будет поговорить с Истой, она-то должна это знать... Найл ласково улыбнулся — он стал ближе к ней еще на целый квартал. Отсюда до резиденции было рукой подать. В конце проспекта уже виднелась Белая башня — ее вершина терялась в облаках — и Найл неожиданно поймал себя на мысли, что не испытывает привычной радости от ее созерцания. Вспомнился утренний контакт с Неизвестным, его издевательский смех. Ну если не издевательский, то по крайней мере уж никак и не приятельский.
Итак, из отпущенной недели прошел один день — целый день. Или всего лишь один день, но вот результатов пока...
«Эволюция...» — вспомнил про себя Найл. Стоящий на ее пути неминуемо будет сметен с дороги как досадное препятствие. Но чего же все-таки от него хотят?
Иста, например, считает, надо отставать права людей, но как?
Проблема ведь не только в том, что бывшие слуги не смогут научиться посылать волевые импульсы или, скажем, общаться телепатически; а еще и в том, что, это может стать для кого-то опасным. Во всяком случае чревато сюрпризами. Достаточно вспомнить самого Найла: меньше чем за три месяца он, он полностью перевернул сложившийся за двести лет уклад города пауков. Пусть даже его действиями руководила и Богиня. Ее целью, кстати, тоже был прогресс: успокоившиеся и переставшие эволюционировать пауки ее больше не удовлетворяли, вот ей и понадобился тот, кто бы заставил их шевелиться...
Возможно, нечто подобное происходило и сейчас, с той лишь разницей, что теперь дальнейшее развитие тормозил он, Найл. Только все же чем конкретно...
В конце концов трудно представить себе идеального правителя. Ладно. Почему его сравнили с Каз-заком? Случайно? Или тот, Неизвестный, житель Диры? Необязательно: говорил-то Вайг, а Каззак — единственный, известный ему правитель. Другое имя Вайг назвать просто не мог. Нет, скорее, речь шла не о конкретном правителе, а о правителе вообще, с обычными, присущими ему недостатками. И Найл, значит, умудрился какой-то из них довести до крайности. Интересно, какой именно? Посмотреть бы на себя со стороны...
Правда, если быть до конца честным, смотреть на себя Найлу сейчас ни капельки не хотелось — ему очень хотелось есть. Со стороны кухни неслись такие запахи... Пока Астер и младшая повариха накрывали на стол, он с трудом сдерживался, чтобы не начать хватать куски прямо у них из-под рук. Жареная крольчатина, пирожки, копченые колбаски, фрукты, мед, свежий хлеб... Найл настолько увлекся созерцанием появляющихся на столе блюд, что не обращал никакого внимание на необычное поведение служанки: каждое ее движение сопровождалось загадкой, она словно бы готовилась к чему-то необычайно важному.
— Мой господин, ваш брат просил передать, что плохо себя чувствует и не сможет поужинать вместе с вами, — закончив все приготовления, наконец торжественно сообщила она.
Усилием воли оторвав голодный взгляд от стола, Найл посмотрел на Астер: туника из паучьего шелка, какая-то немыслимо сложная прическа, томный взгляд.
«Аи да, Вайг... Только вот на меня-то он, похоже, обиделся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92