– А где же переодеваться? – громким шёпотом спросила Оля Дорожко Лену. Лена растерянно оглядела комнату.
– У нас можно, – пришла ей на помощь Нина.
– У нас! Лучше у нас! – почти закричала Вика. Валентина недовольно глянула на дочку, но Вика уже потащила девочек за собой.
– Ой, как тесно! – воскликнула Света, едва протиснувшись за Викой. Мебель в комнате была сдвинута вплотную безо всякого порядка, а на другой половине стоймя стояли тахта, уткнувшись в стену четырьмя ножками, платяной шкаф, ещё два шкафа с полками без стёкол. На столе громоздились обёрнутые в бумагу стулья.
– Это гарнитур для новой квартиры, – пояснила Вика. – Мама достала. Как переедем, сразу поставим всё новое, а это увезём на дачу.
– И у нас такой же гарнитур. Чешский, – сказала Света.
– А у нас югославский, – похвалилась одна из девочек. – Югославский лучше, современней.
Всем войти в комнату было невозможно, девочки толпились в коридоре.
– Я же сказала, можно у нас, – повторила своё приглашение Нина.
Пока девочки переодевались в комнате Нины, мальчишки уже закончили свой монтаж. Игорь Агафонов, читавший стихотворение последним, погладил себя по волосам, потом, словно вспомнив, что ещё не всё сделано до конца, снова опустил руки и поклонился. Кореньков, сидевший на кушетке в обнимку с Дымкой, громко захлопал. Лена строго глянула на Коренькова, но следом за ним захлопали стоявшие в дверях Нина и Саша. Даже старая женщина, всё это время с мрачным видом сидевшая в кресле, несколько раз сложила свои сухонькие ладони. И Лена тоже захлопала.
– А сейчас, дорогая Анна Николаевна, наша танцевальная группа покажет вам фрагмент танца маленьких лебедей из балета знаменитого композитора Петра Ильича Чайковского «Лебединое озеро», – громко объявила Лена. – Только придётся освободить место, – добавила она. Прежде чем Анна Николаевна успела что-либо сказать, Кореньков соскочил с кушетки и, навалившись на стол, повёз его по полу в угол. Игорь Агафонов расправил шнур магнитофона.
– А куда включать? Где у вас розетка? – спросил он Анну Николаевну.
– Розетка? – Анна Николаевна ответила не сразу, тихо, словно через силу выдавливая из себя каждое слово. – Над кушеткой Павлика.
– Где? – не понял Игорь.
– Да вот тут, – показал Кореньков, снова взобравшись на кушетку.
Игорь воткнул вилку в штепсельную розетку, нажал кнопку магнитофона. Звука не было.
– Розетка не работает, – сказал Игорь и оглянулся на Лену. Лене тоже захотелось оглянуться, только она не знала, на кого можно оглянуться ей в этот момент. На хозяйку этой комнаты, их подшефную Анну Николаевну Полунину? Но Лена почему-то робела перед этой мрачной неприветливой старухой. Лена чуть было не оглянулась на Коренькова, который непонятно почему здесь всё знал и вообще вёл себя здесь… Как себя вёл Кореньков, Лена, пожалуй, затруднилась бы сказать. Потому что вёл он себя, как обычно, – вертелся, шумел, вскакивал. И не это удивляло Лену. Удивляло её, что эта мрачная сердитая старуха нисколько не сердится на Коренькова, а, напротив, как бы слушается его. Но тут через комнату прошагал долговязый Саша. До этого дня он тоже не бывал в соседкиной комнате. Здоровался со старухой, если попадалась она навстречу иной раз в коридоре, и проходил мимо, чтобы тотчас забыть о ней. Уж у кого-кого, а у него дел по горло. Нина и та обижается, что в кино с ней раз в два месяца выбирается, к родителям Нинкиным съездить некогда. До чужих ли тут старух! Но сейчас Саша подошёл к старенькой кушетке, взял у Игоря Агафонова шнур, так же, как перед этим Игорь, воткнул вилку в дырочки, потом прижал поплотней к стене розетку и, полуобернувшись к Фёдору, бросил:
– Не контачит.
– Сейчас законтачит! – откликнулся Фёдор и пошёл за отвёрткой. – Порядок, – сказал он через три минуты.
Игорь пристроил свой магнитофон на полке этажерки рядом с корабликом Коренькова и нажал кнопку.
И тотчас в комнате зазвучала мелодия танца маленьких лебедей.
Мальчишки подсели к Коренькову, взобравшемуся на кушетку с ногами, Фёдор с Сашей так и остались стоять у стены возле розетки. Маленькая Вика тоже проникла в комнату и устроилась на стуле. Анна Николаевна по-прежнему сидела в своём кресле с кулёчком мимозы на коленях. Только Нина с Валентиной продолжали стоять в дверях да рядом с ними нетанцевавшие Света с Наташей. Лена подала знак, и из коридора в комнату вереницей вплыли девочки в белых юбочках. Нина и Валентина посторонились, пропуская их.
– Ладненькая какая девчоночка, – кивнула Нина на шедшую впереди всей вереницы тоненькую Олю Дорожко, старательно выполнявшую движения незагорелыми ногами в носочках и танцевальных туфельках.
– Туфельки свои испачкают, полы вон страсть какие, – сказала Валентина.
Нина посмотрела на белые туфельки девочек, на серые ёлочки паркета, вздохнула:
– Да, сто лет полы не мытые.
– А ты бы взяла и вымыла, – сказала Нине Света.
– Тебя не спросила! – огрызнулась Нина.
– Мы и так не включаем её в очередь, – кивнула Валентина на сидящую в кресле Анну Николаевну. – Сами убираем и коридор и кухню. Что же, ещё и комнату ей убирать?
– Подумаешь, – сказала Света, по-прежнему обращаясь к Нине.
– Мала ещё взрослых учить! – сказала Нина, стараясь сохранить солидность, и добавила: – Небось дома и то не ты моешь, а мама.
– А у нас лаком полы покрыты, их не надо мыть, – возразила Света.
– Лаком… – проворчала Нина и, окинув взглядом грязный паркет, неожиданно закончила: – А вообще-то, какое дело – вымыть пол. Подумаешь, – повторила она только что сказанное Светой слово. – Вот возьму да и вымою. И будет ваша тимуровская работа, – засмеялась она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34