А если вписывается, то не тянет.
Кедрин встал. С наслаждением потянулся. Затем, воровато оглядевшись,
выжал стойку на руках. Снова встал на ноги. Третья позиция. Выпад. Еще
выпад. Вы не ранены, мой друг, - вы убиты.
Он поклонился воображаемому противнику и натянул куртку. Перед тем
как выйти из лаборатории, обвел ее взглядом. Меркулин непременно спросит,
выключено ли то и заблокировано ли это.
Обычная лаборатория. Глубокие кресла, зеленая ветка в тяжелой вазе,
выбранные на сегодня мягкие тона трех стен. Вместо четвертой - окно, и за
ним - деревья, зеленоватый свет лесного дня. Ушли в прошлое приборы,
аппараты, чертежные комбайны, специальная посуда. Остался только пульт -
единственный инструмент конструктора. А за стенами, за их скромной гладью
- бесчисленные блоки Элмо, электронного мозга. Стоило его включить, как
Элмо превращался в продолжение мозга Кедрина. Он отдавал в распоряжение
человека обширнейшую память и невообразимую быстроту расчетов.
Кедрин прикоснулся к ручке. Белая тяжелая дверь медленно отворилась.

На дверях директора института было написано: "Меркулин". Без званий и
титулов, тем же шрифтом, каким на дверях лаборатории Кедрина было
написано: "Кедрин".
И все же Кедрин поднял руку осторожно, словно бы стараясь не привлечь
ничьего внимания. Стук получился очень деликатным. Меркулин, нажав
специальную кнопку на пульте, тотчас отворил дверь.
Он вытянул массивный подбородок, повернув голову к креслу. Это
означало приглашение сесть. Кедрин уселся. Меркулин несколько секунд
глядел на него; не в глаза, а куда-то в середину лба, точно хотел
прочитать мысли. Потом на втянутых щеках появились морщины: Меркулин
улыбнулся.
- Объем? - спросил он.
Кедрин кивнул. Он не стал спрашивать, как Меркулин догадался. Шеф
страшно удивлялся, слыша, что ход его мысли может быть для кого-то
неясным.
- Естественно, - сказал Меркулин. Теперь он несколько секунд смотрел
поверх кедринской головы. Кедрин молчал. Потом Меркулин поднял брови,
словно сомневаясь, но тотчас же утвердительно кивнул.
- Велосипед, - сказал он. Затем взглянул в глаза Кедрину. - Не надо
изобретать велосипед, - пояснил он. - С таким ограниченным объемом мы
встречаемся впервые. Но это - мы. Другие уже решали компоновочные задачи
такого рода. Поучимся у них.
Он помолчал.
- Если, конечно, тебе самому не пришло в голову какое-то решение.
- Я не нашел решения, - помедлив, признался Кедрин. - Мелькнула было
одна мысль...
- Ну, ну?
- Я подумал: ведь будь там, в корабле, я сам - ну, вообще живой
человек, - он заметил бы все значительно раньше автомата. И спас бы
положение. Но почему вы никогда не соглашаетесь с тем, чтобы послать
человека? Почему все машины, которые конструирует наш институт, целиком
автоматизированы? Всегда ли это нужно? А если человек хочет сам...
Меркулин жестом приказал ему замолчать.
- Я понимаю тебя. Мне приходилось выслушивать такое и раньше.
Молодость нередко задает себе такие вопросы. Молодость горяча - но, к
сожалению, как правило, слишком мало знает и далеко не все понимает даже в
тех вещах, которые ей уже знакомы. Послать человека... Да, самое легкое.
Но человек - не чернорабочий. Он повелитель. Лучшие умы работают над тем,
чтобы продлить жизнь человека, охранить ее от всяческих случайностей. А ты
хочешь послать человека туда, где ему будет угрожать множество опасностей.
Вернуться чуть ли не в каменный век - вот чего хочешь ты, по сути.
Кедрин задумался. Слова Учителя звучали убедительно.
- И кроме того: попытайся объективно оценить обстановку, в которой ты
живешь. Представь себе хоть на миг, что ты очутился в мире, в котором
отсутствуют все наши многочисленные средства обслуживания и защиты. Во что
превратилась бы твоя жизнь?
- Но это не одно и то же.
- По существу одно. Но довольно, вернемся к работе.
Меркулин повел рукой, словно отталкивая все лишнее.
- Ты использовал все традиционные возможности, и они ничего не дали.
Но вот взять хоть старый "Джордано". Насколько мне известно, автоматы на
нем остались: их не было смысла демонтировать. Сходи, посмотри на них.
Последи за ходом мысли конструктора - и, весьма возможно, найдешь
что-нибудь полезное и для нас. Этот корабль строил Велигай. Очень
талантливый конструктор...
Меркулин произнес это с уважением. Но одновременно в голосе его
прозвучала нотка неприязни. Если только Кедрин не ослышался.
- Да, очень. Но, к сожалению, ему не хватает дисциплины разума.
Подчас - просто логики. Очень жаль.
Меркулин нахмурился.
- Впрочем, это не имеет значения. Когда он работает, он работает
хорошо.
"Странно, - подумал Кедрин. - Как будто человек может не работать".
- У них свое бюро, - сказал Меркулин. - Мы для них делаем лишь
немногие машины. Иди и посмотри. Завтра доложишь.

Дверь института растворилась; зажмурив глаза, Кедрин кинулся в
зеленый, и золотой, и звенящий день.
Рабочие часы кончились. Медленная волна времени отхлынула, унося на
своем гребне аналитиков, операторов, конструкторов, профессоров и
лаборантов. Взмывали в воздух небольшие лодки и солидные профессорские
аграпланы, непоколебимо устойчивые в полете. В гондолу вакуум-дирижабля
набилась молодежь, разинутые до ушей рты виднелись во всех иллюминаторах:
кто-то, торопясь, растянулся на дорожке, это было страшно смешно.
Дирижабль уже расправил свое угловатое тело и медленно всплывал над
вершинами сосен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13