Шеннон остановился и посмотрел на нее. Увидев в его глазах раскаяние, она воспрянула духом и поспешила сказать:
– О, я имею в виду только то, что, если мы и дальше будем идти в таком темпе, я начну задыхаться и не смогу вам ничего сказать – хотя, видимо, вы этого и добиваетесь! И все-таки выслушайте меня. С чего вы взяли, что я приехала говорить с вами о том, что случилось на балу в Стокйнгсе?
– А разве нет? – Шеннон удивленно поднял брови.
– Полагаю, вы не случайно наткнулись на меня и Питера Хессиона. Было бы правильнее сказать, что вы последовали за ним.
Она посмотрела ему прямо в лицо, и начавшая зарождаться улыбка на ее губах мгновенно исчезла. Он не успел спрятать своих чувств, и его взгляд выдал неприкрытую душевную боль. Но уже через мгновение он едва ли не с сарказмом сказал:
– Можете так считать, если вам это угодно. Вы, видимо, решили включить меня в список ваших обожателей, мисс Пауэр?
Ясные глаза Джорджины потемнели от гнева.
– Я бы хотела, чтобы вы перестали называть меня «мисс Пауэр», – сказала она. – У меня всегда возникает странное чувство, что, делая это, вы напоминаете себе о Ноле.
– Мне незачем напоминать себе о ней.
Она недоуменно посмотрела на него, и ее сердце сжалось, когда она увидела, что лицо его страдальчески исказилось. Она тут же вспомнила ту таинственную историю, которую леди Элиза поведала ей на балу.
– Вы не… не любили мою кузину? – сдавленным изменившимся голосом спросила она.
– Да, я ее не любил.
Мороз пробежал у нее по спине, когда она услышала холодную непреклонность в его голосе. Прошло несколько мгновений, прежде чем она подняла на него затуманенные глаза.
– Леди Элиза говорит… – скорее прошептала, чем проговорила, она.
В его глазах снова вспыхнуло злое, насмешливое выражение.
– О, могу себе представить, что говорит леди Элиза!
– Так это… правда?
Ей казалось, что ее сердце перестало биться, пока она ждала его ответа. – Да.
– Все до конца?
– О да. Самое худшее из того, что она может сказать. Господи, да вы просто невинное дитя, если не верите ей! Какие глупые мысли вы вбили в вашу юную головку, если не видите, что я собой представляю?
Джорджина шла как во сне. Над ней простирались голубые небеса с клочьями кудрявых облаков, в тени камней и старых стен, мимо которых они проходили, цвели фиалки, но она ничего этого не видела. Она лишь чувствовала, как все ее надежды на будущее счастье словно смело холодной, безжалостной рукой. Если то, что рассказала леди Элиза, правда – а это правда, поскольку он только что сам признал это, – она должна забыть его, забыть те чувства, которые питала к нему, кроме одного – отвращения.
Она больше не могла шагать рядом с ним, и голосом, показавшимся чужим ей самой, сказала:
– Мне надо возвращаться.
– Пожалуй, да, – мрачно произнес он. – Идемте!
Он взял ее за руку и развернул к себе. Очутившись лицом к лицу с ним, она подняла на него глаза и, встретившись с его взглядом, сказала, прежде чем осознала, что говорит:
– Но, ради бога, вы не должны лгать мне! Это было не случайно, я не могла ошибиться! Я видела это в ваших глазах…
Он горько рассмеялся:
– О да… если это принесет вам утешение! Вы можете занести меня в свой список, хотя я знаю вас слишком хорошо, чтобы думать, будто это вас удовлетворит. – Он на мгновение сжал ее запястье, как если бы собирался притянуть к себе, но потом оттолкнул и едва ли не грубо сказал: – Но теперь для этого слишком поздно! Если бы все можно было изменить… Но это не так!
Он зашагал к тому месту, где были привязаны их лошади, и, когда она подошла к нему, уже развязал жеребца и поджидал ее, чтобы помочь взобраться в седло.
– Завтра утром я уезжаю, – стараясь унять дрожь в голосе, сказала она. – Обратно в Англию… в Бат.
При этих словах его лицо окаменело.
– Тогда прощайте. Да хранит вас Господь! Сомневаюсь, что мы еще увидимся.
Она попыталась улыбнуться:
– О да! Когда-нибудь я еще приеду сюда, а вы приведете в порядок «Дубы», и все…
«И все изменится! – кричало ее сердце. – Он будет женат, или тебе надоест жить с бабушкой, и ты выйдешь замуж за какого-нибудь подходящего молодого джентльмена вроде мистера Смоллвудса или Питера Хессиона…»
Она сдержала рыдание и, развернув коня, направила его в сторону Крайторна. Она только раз оглянулась назад. Шеннон уже вскочил в седло и медленно двинулся в противоположном направлении.
Джорджина не сразу вернулась в Крайторн. Она чувствовала, что должна немного развеяться, прежде чем предстанет перед тетей Беллой с ее вопросами. Свернув на тропинку, она двинулась вдоль сонных ручейков. Подъехав к конюшне, поставила лошадь и поднялась в дом. Первым, кого она увидела, был Брендон. Кузен спешил к ней навстречу, чтобы сообщить о том, что его мать сбилась с ног, разыскивая племянницу.
– Мало того, к нам заявился Питер Хессион, так что будь осторожна, – предупредил он. – Говорит, приехал повидаться с тобой и не уедет, не сделав этого. – Брендон вгляделся в бледное лицо Джорджины и отрывисто спросил: – Ты виделась с Шенноном?
Джорджина закусила губу. Кузен испугался:
– Боже мой, только не говори мне, что он сказал, что это правда!
Она обреченно кивнула и повернулась лицом к лестнице, желая прервать дальнейшие расспросы. Но в следующий момент из зеленой гостиной выплыла миссис Квинливен.
– Джорджина! Моя милая! Где ты была? Ты заставила нас волноваться! Брендон уверял меня, что ты всего лишь поехала прогуляться, но так надолго и совсем одна! А тут еще этот несносный Питер Хессион. Мы все решили, что с тобой что-то приключилось! – Тетя взмахнула рукой, в которой был зажат флакончик с нюхательной солью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65