Две ее дочки, красавицы под стать матери, недавно вернулись из лондонского пансиона. На них модные европейские бальные платья, но по просьбе королевы низкие декольте прикрыты таитянскими тапа из белой вуали.
Принцесса Ариитеа, невестка Помаре – нежноликая, простодушная; как всегда, у нее в распущенных волосах заколоты бенгальские розы.
Правительница острова Бора-Бора – острозубая старая дикарка в бархатном платье.
Принцесса Моэ (имя ее означает «сон» или «тайна») в темном платье – безупречная загадочная красавица; ее таинственные глаза полуприкрыты – она как будто смотрит внутрь себя.
Они сидят, ярко освещенные, а за ними – прозрачная бездна полинезийской ночи; горные вершины пронзают звездное небо; на его фоне выделяется великолепный силуэт банановой рощи: огромные листья, грозди плодов – подобные кованным из черного металла цветам на жирандолях. Над деревьями мерцают млечные пятна звездных туманностей здешнего неба, и среди них сияет Южный Крест… Вот это настоящие тропики!
Воздух насыщен восхитительными ароматами гардений и цветущих апельсинов; под плотными сводами деревьев к ночи он сгущается особенно. Тишина… Только цикады стрекочут в траве – незабываемый звук таитянских ночей… Хочется раствориться в этой колдовской музыке…
Мы выбрали отрывок, где Васко в упоении бродит по только что открытому острову и восхищается тропической природой. В этом отрывке маэстро так великолепно почуял и выразил обаяние дальних стран с вечным летом и неувядаемой зеленью!
Рендл приготовился, и зазвучал его дивный голос:
Чудные страны,
Блаженства сады…
О, райский сад, из вод восставший!
Я думаю, сама тень Мейербера в ту ночь трепетала от радости, слушая, как на оборотной стороне земного шара звучит его музыка.
XXV
В конце года на острове Моореа был большой праздник – освящение храма в Афареаиту.
Помаре, объявив «беловолосому адмиралу» о желании отправиться туда со всей свитой, пригласила и его на эту церемонию.
Адмирал предоставил фрегат в распоряжение королевы; они договорились, что «Рендир» возьмет на борт весь двор.
Свита Помаре многочисленна, шумна, живописна. По случаю торжества ее дополнили двумя или тремя сотнями молоденьких девушек, которые сильно потратились на цветы и рева-рева.
Ясным декабрьским утром вся эта компания штурмом взяла «Рендир». Корабль поднял паруса.
Меня в парадной форме послали во дворец за королевой. Она хотела подняться на борт без лишнего шума – потому и отправила всю свиту вперед. Мы же пошли к океану небольшим избранным обществом.
Процессию возглавляла королева в красном платье, ведя за руку обожаемую внучку. Следом шли принцессы Ариитеа и Моэ, правительница острова Бора-Бора, и я.
Часто я вспоминаю эту картину… У женщин есть минуты высшей красоты, минуты озарения… Теперь через годы и расстояния, думая об Ариитее, я вспоминаю именно этот образ: мы с нею рука об руку в лучах утренней зари идем под сенью тропических деревьев…
Когда наш ялик причалил к борту «Рендира», матросы фрегата, выстроенные на палубе, трижды гаркнули: «Да здравствует Помаре!» – и двадцать один залп салюта прогремел на тихом таитянском взморье.
В адмиральской каюте королеву и ее приближенных ждал завтрак в таитянском вкусе – плоды, конфеты, выдержанное розовое шампанское.
Тем временем фрейлины со смехом разбежались по кораблю, нарушая принятый морской порядок, поднимая все вверх дном, заигрывая с матросами, кидая им апельсины, бананы, прочие фрукты…
Среди них была и моя Рараху, незначительное лицо королевской свиты. В отличие от веселых спутниц, была она задумчива и грустна. Помаре взяла на праздник лучшие хоры химене – вот и Рараху попала туда как солистка хора Апире.
Тут надо сделать отступление и рассказать о ТИАРЕМИРИ – предмете, не имеющем аналогов в европейском женском наряде.
Это украшение таитянки по большим праздникам прикалывают в волосы за ухом; внешне оно напоминает зеленый цветок георгина. Но если внимательнее приглядеться к цветку, то обнаруживаешь его искусственное происхождение: на стебель тростника нанизывается множество цветочков очень редкого вида плауна, очень пахучего; он растет в лесу на ветвях деревьев.
Искусные китайцы умеют составлять красивейшие тиаре и за большие деньги продают их красоткам Папеэте.
Тиаре – украшение для праздников, пиров и танцев. Если девушка дарит его юноше, то это все равно что султан бросает платок желанной одалиске…
Все таитянки в тот день украсили свои прически дорогими тиаре.
Ариитеа пригласила меня на завтрак к адмиралу, а бедняжка Рараху осталась на палубе и тихонько плакала от обиды. Так жестоко я наказал ее за очередной детский каприз, рассердивший меня накануне, – она уже проливала из-за него слезы.
XXVI
Мы подходили к острову Моореа после примерно двухчасового плавания.
В кают-компании «Рендира» было шумно. Офицеры пригласили на завтрак несколько наиболее привлекательных девушек.
Рараху в мое отсутствие приняла такое приглашение. Там же оказалась ее подружка Теурахи и еще несколько приятельниц. Веселье осушило ее слезы.
Рараху, как и остальные девушки, не знала по-английски, но оживленно переговаривалась с соседями жестами и междометиями, а те любовались ею.
Наконец (о ужас! о коварство!) после завтрака она с показной учтивостью протянула свой тиаре Пламкетту.
Впрочем, у малышки хватило ума, кому дарить свое сокровище. Деликатный Пламкетт сделал вид, что ничего не понял.
XXVII
Как описать это дивное место – бухту Афареаиту?!
Большие причудливые черные скалы, густые джунгли, тенистая сень кокосовых пальм, нависающая над спокойной водой… Под высокими пальмами – несколько домиков, окруженных апельсиновыми деревьями и олеандрами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40