– «Она помедлила, отвернулась, опустила голову, ее коса мелькнула золотой змеей, расплелась сама собой, и дремучий лес потемнел, словно перед грозой».
– Элизабет Вудвилл, – сказала я. – Действительно, именно так они с Эдуардом и познакомились.
Элизабет встретила короля в роще, опустилась перед ним на колени и со слезами на глазах попросила вернуть ей земли, а после этого распустила волосы так, чтобы ее золотые локоны ослепили юного короля.
– Это и вдохновило меня, – ответил Мэлори и повернулся к Джону. – Милорд, есть еще пара строк, которая придется вам по вкусу. – Его низкий голос зазвучал опять: – «Глупцы лишили меня графства…» – Наступила пауза, после которой Мэлори добавил: – Не скоро я забуду его величество короля Эдуарда и колдунью, на которой он женился… «Он забыл о мудрости, а потом воскликнул: «Я присвоил его славу!» Блудница крикнула: «Глупец!» – и скрылась в лесу; за ней сгустился туман, и лес эхом повторил: «Глупец!»
После этого за столом наступила мертвая тишина. Однако все думали об одном и том же: «Да, ведьма вызвала бурю, но теперь буря миновала».
Наконец Джон нарушил молчание. Он хлопнул себя по колену и встал.
– Пора спать. Завтра предстоит трудный день. Вы поедете к жене в Уорикшир, а мы – в Ситон-Делаваль.
Мы поднялись и пожелали друг другу спокойной ночи.
Хотя зима окутывала мир своей тусклой серой мантией, я ощущала тепло солнечных лучей, потому что Джон был со мной. Когда мы оказывались рядом, он поворачивался, чтобы посмотреть на меня или прикоснуться к моей руке, и я вспоминала нашу первую совместную поездку на север, в Рейби, когда мы были обручены. То, что в его глазах после стольких лет еще сиял свет любви, наполняло меня радостью.
Святки 1470 года мы отпраздновали пышно, потому что теперь проблем с деньгами не было. Уорик прислал нам несколько ларцов золота. В залах Миддлема, куда мы приехали на праздник, звенели кубки и звучали песни, достаточно громкие и веселые, чтобы побороть отягощавшие нас воспоминания и страхи. Уорика, вынужденного заботиться не только о делах государства, но и о защите со стороны моря (поскольку он был адмиралом), очень огорчало, что Маргарита еще не приплыла в Англию. Было ясно, что она не доверяет ему; они заключили мир, но о взаимном прощении обид не могло быть и речи. Крепкий кулак и бдительность Уорика не позволяли разразиться открытому бунту, однако отсутствие монарха сильно осложняло его задачу правления страной. Он дважды ездил в Ковентри встречать королеву, и она дважды не прибыла.
Джон отвечал за северное побережье и много времени проводил в замке Бамберг. Воспоминание о том, каким он был в тот вечер на утесе, еще часто посещало меня; приходилось напрягать все силы, чтобы забыть гнев, горевший в глазах мужа, когда он осуждал меня за дела дяди. «В прошлогоднее гнездо яйца не откладывают», – напоминала я себе слова Джона и прогоняла эти и многие другие воспоминания, замуровывая их в мозгу так же, как пчелы замуровывают в ульях непрошеных гостей, потому что время было дорого, таяло на глазах, и мы не знали, сколько его у нас осталось. Зачем отравлять радость печальными воспоминаниями? Нужно двигаться вперед. Да, Джон в Бамберге, да, он не был дома уже два месяца, но не из-за того, что я что-то сделала не так или он за что-то сердится; то время прошло. Просто страна кипит, как котелок с овсянкой, готова взорваться и требует осторожного обращения.
Потом наступил дождливый март, и однажды я услышала вдалеке стук копыт. Подойдя к окну спальни, я вгляделась в туманный горизонт, увидела группу всадников с эмблемами грифона, быстро спустилась по потертым деревянным ступеням во двор и стала ждать, не обращая внимания на изморось.
Джон проехал ворота, остановил Саладина и спешился, а Том достал из тележки щенка Роланда. Я подбежала к Джону, взяла его за руку и тут же заметила, что ему не до разговоров. Оставив эскорт на попечение Джеффри, я провела мужа в нашу комнату. Он сел на подушки у камина и устало посмотрел на меня. Я опустилась рядом и спросила:
– Что, милый? Что случилось? Он вздохнул:
– Исобел, я еду из Понтефракта и смогу провести здесь только одну ночь… Эдуард высадился в Ревенсперге и идет к Йорку, – чтобы набрать там армию… Завтра я должен соединиться с Уориком, который собирается выступить на север, чтобы перехватить Эдуарда.
– Из Понтефракта? – с изумлением повторила я. Если в момент высадки Эдуарда в Ревенсперге Джон находился в Понтефракте, то почему не вступил с ним в битву? До Ревенсперга оттуда рукой подать… – Набрать армию? Значит, Эдуард не привел ее с собой?
– Нет. У него меньше тысячи человек.
«Джон, – прозвенело у меня в мозгу, – но у тебя в Понтефракте больше шести тысяч! Почему ты не начал сражение, когда он высадился? Почему позволил ему отправиться в Йорк?»
Должно быть, взгляд отразил мои мысли, потому чТо Джон легко прочитал их.
– Исобел, с ним был Дикон… А даже если бы и не был, я все равно не смог бы напасть на них. Нас было втрое больше. – В его глазах стояла боль. – Отец и Томас тоже сражались с троекратно превосходившим их врагом. Клиффорд вышел из стен Понтефракта, чтобы убить их. Я был бы не лучше Клиффорда. – Он закрыл лицо руками. Я отвела их.
– Успокойся, любимый… Ты поступил правильно. Ты всегда поступал правильно. Ничего другого ты сделать не мог. – Я наклонилась и поцеловала его в русую макушку, ныне подернувшуюся серебром; в июне ему должно было исполниться сорок. – Давай не будем тратить время попусту. Забудем обо всем, кроме нашей любви. – Я привлекла его к себе, и мы легли в постель.
Очнулись мы в темноте от звука рога, призывавшего на ужин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126