– Разумеется, – хором отозвались Бесслеры.
– А вам, Лиззи, будет чем заняться после нашей свадьбы, потому что я наследую Фэрли-Парк.
– Это не беда, – ответила она. – Вы же знаете – я люблю управлять домами. Чем больше дом, тем лучше.
Стюарт усмехнулся:
– Не выпить ли по бокалу в честь нашей помолвки? Боюсь, мне пора уходить, намного раньше, чем я предполагал.
Через две недели ему следовало представить одно дело председателю апелляционного суда. В то же время придется заниматься похоронами Берти и делами поместья, так что к судебному разбирательству нужно начинать готовиться уже сейчас.
Принесли шампанское, они выпили, и Стюарт откланялся. Лиззи, однако, проводила его до передней.
– Вы не очень расстроены? – осведомилась она. – Я имею в виду, из-за брата.
– Не мог бы сильно расстроиться, даже если бы сильно постарался, – ответил он со всей прямотой. – Мы с братом не разговаривали лет двадцать.
– В первые дни нашего знакомства мне временами казалось, что вы несчастны. Я все гадала: не из-за брата ли?
Он покачал головой:
– Я не был несчастен. – Потом добавил – почти правду:
– И вовсе не из-за брата.
Дом Стюарта находился не в его избирательном округе, а в элегантном аристократичном районе Белгрейвия. Выйдя от Бесслеров, он направился прямо домой и работал до четверти третьего ночи.
Мистер Сомерсет достаточно потрудился на сегодня. Плеснул себе виски и сделал изрядный глоток. Сейчас, казалось, смерть Берти взволновала его гораздо сильнее, чем вечером. В голове образовалась странная пустота, не имеющая ничего общего с усталостью.
Наверное, это был шок, Стюарт никак не ожидал, что смерть – хоть она и существует на свете, разумеется, – из всех людей выберет именно Берти!
На третьей полке, если считать вверх от графина с виски, помещалась фотография в рамке. Берти и Стюарт, Берти восемнадцать, а ему семнадцать. Их сфотографировали вскоре после того, как Стюарта признали законным сыном.
Что сказал Берти в тот самый день?
– Может быть, твои права узаконены, но тебе никогда не стать одним из нас. Ты и понятия не имеешь, как испугался отец, когда узнал, что твоя мать – вероятно – жива. Твое окружение – работяги, пьяницы да мелкое жулье. Не льсти себе – ты ничем не лучше.
Многие годы спустя если Стюарта и посещали воспоминания о Берти, это всегда был Берти точно такой, как в тот самый день: с холодной улыбкой на губах, довольный, что удалось наконец погубить то, чем дорожил незаконнорожденный брат.
Но тощий юнец на порыжевшей от времени фотографии, в безупречно сшитом летнем сюртуке, никак не соответствовал представлениям о Немезиде. Светлые волосы, безжалостно разделенные пробором и зализанные назад, в более фешенебельных кругах сочли бы признаком деревенщины. Поставленные под прямым углом ступни и руки, небрежно засунутые в карманы, по мысли их обладателя, должны были придать ему уверенный вид. Тем не менее выглядел он как любой восемнадцатилетний паренек, пытающийся излучать мужественность, которой еще не обладал.
Стюарт поморщился. Когда он в последний раз рассматривал эту фотографию?
Он вспомнил – и воспоминание оказалось куда более приятным, чем можно было ожидать. Не в эту ночь. В последний раз он рассматривал ее вместе с ней, и она смотрела на изображение с таким вниманием, что это его встревожило.
– Вы все еще ненавидите его? – спросила она, отдавая ему фотографию.
– Временами, – отвечал он рассеянно, потому что думал лишь о ее ярко-розовых губах. Она вся была глаза да губы. Глаза цвета тропического океана, а губы полные и мягкие, словно пуховая подушка.
– Тогда и мне он не нравится, – сказала она, странно улыбаясь.
– А вы его знаете? – вдруг спросил он. С чего вдруг ему вздумалось задавать этот вопрос?
– Нет. – Она покачала головой решительно и серьезно. Прекрасные глаза снова опечалились. – Я совсем его не знаю.
Глава 3
Да, подумала Верити, она совсем его не знает. В голове образовалась звенящая пустота. Она совсем его не знала!
– Вы солгали мне, – твердил Берти слова обвинения, тяжелые, точно кандалы.
– Я не лгала, – возразила она, стараясь говорить спокойно. – Зачем мне лгать в таких вещах?
– Мне удостоить вас ответом? – Берти был слишком хорошо воспитан, чтобы издеваться в открытую, но он говорил таким презрительным тоном, что Верити спрятала лицо, словно опасаясь пощечины.
– Я не пыталась женить вас на себе обманом, – выдавила она сквозь зубы.
Конечно, Верити хотела за него замуж. Она любила Берти. Брак исправил бы все ошибки молодости и восстановил бы ее в глазах света. Но она не уступала ему в гордости. Если он ее не уважает…
– Я кое-что знаю, и это позволило бы вам снова держать голову высоко, – передразнил ее Берти. – Вы можете жениться на дочери герцога.
Битва за наследство дошла до верховного суда, и решение законников было для Берти разорением. Берти не мог поверить – как это он, законный наследник, должен покинуть собственный дом в Лондоне! Тем не менее его оттуда выселили. Явилась толпа полицейских, и ему позволили взять только одежду.
Больше ему в Лондоне и носу не казать.
Верити горячо сочувствовала ему. Ругала на чем свет стоит брата и выживших из ума стариков в мантиях и париках.
Значит, они ничего не смыслят в законе, раз позволяют грабить честных людей средь бела дня! И тогда ей в голову пришла одна мысль. Чудеснейшая мысль – как избавиться ото всех бед и заодно залатать дыры на их репутациях.
– Я говорила вам…
– Мне показали фотографии леди Веры Дрейк, она совсем не похожа на вас. Показали ее могилу. Меня даже отвели к врачу, который ухаживал за ней на смертном одре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97