– Вы ухаживаете за мной, мисс Сен-Клер?
– Похоже, да, – признала она. – У вас есть возражения?
– В данный момент – нет. Она улыбнулась.
– Я постараюсь не превращать это в привычку.
Не знай она его слишком хорошо, можно было бы подумать, что он огорчился. Смешно, конечно. Наверное, игра света.
Рис отхлебнул еще сока и встряхнул стакан.
– Внизу есть водка. Почему бы вам не принести бутылку. Исключительно в медицинских целях, конечно. Можете и сами выпить – для профилактики.
– Вам нельзя, потому что вы пьете микстуру от кашля, а я вообще не пью, – твердо ответила она.
Он удивленно наморщил лоб.
– Никогда?
– Никогда.
– Есть причина? Она сделала гримаску.
– Да. Неприятный опыт. На втором курсе пошла на вечеринку женского землячества, перепила и потом до конца года пыталась вспомнить, что же я там все-таки натворила. У меня низкая сопротивляемость алкоголю. Так и не знаю, что было между третьей рюмкой и следующим утром, когда мне больше всего хотелось умереть.
– Проснулись в незнакомой постели, мисс Бостон? – невинно поинтересовался Рис, едва заметно улыбаясь жестким ртом.
– Слава Богу – нет, – выпалила она. – Соседка по комнате сжалилась и под утро отволокла меня домой. Потом она рассказывала, что мне предлагалось много других постелей и я с радостью принимала все предложения.
– Добреете от выпивки?
– Очевидно, – согласилась она. Ей не вполне верилось, что это она вот так болтает с ним. Все дело в том, что он уж очень не похож на того, каким бывает в офисе, – все еще с лихорадочным румянцем, по-мальчишески взъерошенные волосы упали на лоб. Такой доступный. Такой… ну да, такой милый.
– И с тех пор вы никогда не пили?
Она помотала головой.
– Ни капли. Не хочу провалов во времени. И люблю контролировать свои действия.
– И выбирать, с кем ложиться в постель? Она умудрилась не покраснеть и ответила на его ленивый вопрос почти в том же тоне.
– Именно. Предпочитаю, чтобы меня ценили за ум. Мне не улыбается быть доступной блондинкой для каждого парня.
Серые глаза глянули на ее волосы.
– «Один лишь Бог, и то – вопрос, любить бы мог тебя одну, не замечая цвет твоих волос», – пробормотал он, и улыбка обозначилась ровно настолько, чтобы прорезать прямую линию на правой щеке. «Почти ямочка», – подумала Анджи.
И только потом поняла, что он сказал.
– Йетс? – недоверчиво переспросила она. – Мистер Вейкфилд, вы читаете Йетса?
– Я достаточно владею грамотой, чтобы читать иногда ради удовольствия, – холодно ответил он.
Анджи вспыхнула, испугавшись, что обидела его.
– Конечно. Я не имела в виду…
– И не кажется ли вам, что пора называть меня «Рис»? При данных обстоятельствах «мистер Вейкфилд» становится просто смешным.
Этого она тоже не ожидала. Все в фирме называли его «мистер Вейкфилд», по крайней мере при ней. Про себя-то она уже давно называла его «Рис», но вряд ли готова произнести это вслух. Но с другой стороны, это был прямой приказ. Она решила согласиться, но постараться никак не называть его без крайней необходимости.
– Как хотите. – Она поспешила сменить тему. – Вы не проголодались? Могу сделать еще супу.
Он нахмурился и покачал головой.
– Я не хочу есть.
– А следовало бы. Вам надо поддерживать силы. Если не хотите суп, могу сделать что-нибудь другое.
Он нахмурился сильнее.
– За стряпню я вам не плачу.
– Я помню, – ровно ответила она. – Но кто-то должен этим заниматься, если вы не можете встать с постели, не растянувшись на полу.
Похоже, ему нечего было ответить. Воспользовавшись паузой, Анджи повернулась и вышла, твердо решив, что не уедет домой, пока не накормит его.
* * *
Почему она приехала снова? – гадал Рис, забираясь в кровать после нового нелегкого похода в ванную. Почему его заместительница готовит суп у него на кухне? Они проработали вместе пять месяцев, и ни разу она не проявила к нему интерес иначе, чем к работодателю. Но сегодня выказала больше участия, чем кто бы то ни было за последние… сколько?
Заглянув в прошлое, он решил, что последний раз кого-то тревожила его болезнь, когда ему было шестнадцать лет и он жил с последней приемной матерью, тетей Айрис. Она любила его. И до сих пор любит, между прочим. Всего-то и было на земле два человека, для которых он что-то значил. Только не надо спешить и считать Анжелику Сен-Клер третьей. Она получила у него хорошую работу и хорошо с ней справляется, простирая свое ревностное отношение к делу настолько, чтобы поддерживать здоровье работодателя. Между ним и его заместительницей не может быть никаких других отношении. Слишком она молода, слишком ранима. А он… н-да, он никогда не был хорош с людьми. И давно оставил попытки.
Никогда он не был хорош с людьми. Может быть, потому, что в детстве его постоянно кидало с места на место. Всегда довольно замкнутый, он старался не привязываться к семьям, в которых жил, зная, что это временно; взрослея, он все больше и больше становился одиночкой. Вьетнам не изменил его к лучшему, хотя именно там он встретил единственного настоящего друга, Грэма Китинга.
Рис знал, что подчиненные считают его холодным, неприступным, грозным. В целом этот образ устраивал его, обеспечивая четкое исполнение всех распоряжений. Но временами приходило чувство одиночества. Он никогда не поощрял внимание женщин, желавших большего, чем он мог дать, а те, с которыми имел дело, не заполняли пустоты внутри. Не проникали в его одиночную камеру.
Услышав шаги поднимающейся по лестнице Анджи, он поспешил привести мысли в порядок. «Кажется, становлюсь сентиментальным. Старость, наверное. Или лихорадка». Он взглянул на Анджи, аккуратно вносящую поднос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52