Губы сияли, платье обволакивало бедра, стопы изогнулись на высоких каблуках. В довершение образа я вытряхнула на кровать содержимое сумки, выбросила скомканные бумажные платки, очистила щетку для волос и положила ее, помаду и ключи в оригинальную сумочку в форме цветочного горшка.
Когда я приехала в отель, толпа мужчин и женщин, одетых преимущественно в черное, двинулась к комнате, где подавали напитки. Какая-то странная девушка ощупала мою сумку. «Все в порядке», – сказала она.
Кто-то произнес: «Привет, Роуз. Давно не виделись… давай не теряться…» – и прошел мимо.
Из толпы появилась Ви в больших броских серьгах и помахала мне рукой.
– Выглядишь потрясающе. Ни капли не похожа на брошенную жену. Внимание, – она повысила голос. – Это Роуз.
Меня представили уважаемому театральному критику, автору книги «Будущее театра», которая пользовалась большим вниманием; мужчине, с ног до головы затянутому в кожу, и писательнице сердитого вида, на которой была пышная юбка, широкий пояс и водопад ожерелий. Театральный критик переключился на Кожаного Человека, и мне пришлось общаться с романисткой, которая писала под псевдонимом Анжелика Браун.
– Я слышала, у вас только что вышел новый роман?
Она рассердилась еще сильнее.
– Он хорошо продается, и я очень им горжусь, разве что… Я получила плохие рецензии. Критики, знаете ли.
– Я все знаю о критиках.
Нервная, как и все писатели, она продолжала:
– Мой роман – об ошибках природы. У юных девушек полно эстрогена и окситоцина – гормонов, которые нужны для деторождения. У молодых людей через край тестостерона, который толкает их на подвиги. В среднем возрасте, когда уровень тестостерона у мужчин начинает падать, женский организм прекращает вырабатывать эстроген и начинает производить тестостерон – тут-то женщины и пускаются во все тяжкие, а мужчины довольствуются игрой в гольф и соревнованиями лучшую лужайку. Говоря языком литературы, самый подходящий сюжет для трагедии.
– Пожалуй, вы правы. Неужели мужчина и женщина никогда не достигают баланса?
Она нетерпеливо пожала плечами:
– В том-то и дело.
– Анжелика, – Ви проводила ее в просторный обеденный зал с вращающимися стеклянными шарами на потолке, – вопросы пола устарели. Вышли из моды. Мы больше об этом не задумываемся.
Меня посадили между театральным критиком, которого звали Лоуренс, и Кожаным Человеком, типографом из Эссекса, который наклонился и развернул мою салфетку.
– Надо налечь на вино, – с воодушевлением произнес он.
Я прекрасно ладила с Лоуренсом, который оказался приятным, остроумным собеседником, пока не сделала ошибку и не посмотрела на соседний столик. Там спиной ко мне сидел Натан. Через стул от него, в профиль ко мне, восседала Минти. За их столиком сидели одни начальники из «Вистемакс Груп» с женами, в том числе и Таймон, и Идеальная Жена Кэролин Шейкер, и несколько известных писателей со спутницами. На их фоне Минти выглядела белой вороной. Она надела тускло-зеленое платье с глубоким вырезом, которое ей не шло. Ее участие в беседе было минимальным.
Ви корчила мне отчаянные рожи через стол – извини, извини, шептала она.
Как ни странно, больше всего меня расстроило то, что Натан не догадывался о моем присутствии. Вернулся страх, будто я растворяюсь и становлюсь невидимкой, сливаюсь со стенами и ковром. Снова прозвучал вопрос: кто такая Роуз?
Я с усилием вспомнила парижанку из зеркала – интересную, изысканно одетую, которой было что сказать, которая справилась и с материнством, и с карьерой, и с ведением домашнего очага, которая любила мужа, детей, еду, вино, море… свой сад. Постепенно паника исчезла, и мне стало легче дышать. Я опустила глаза и обнаружила, что расщепила булочку на шарики и разложила их орнаментом: маленькие в середине, а большие – в кружок по краю тарелки.
Притворившись, будто слушаю обличительную речь Лоуренса против современного театра – слишком дорогой, никакой изобретательности, посредственный, – я стала следить за Натаном. Он казался каким-то другим. Держался более свободно и не так зажато. Он уже не соответствовал шаблону, который создал вокруг себя, когда его повысили до заместителя редактора. Мимо столика прошел его коллега, поздоровался, и Натан ответил непринужденно и обаятельно. Он улыбался легко и удовлетворенно.
Мое дыхание участилось: он стал таким после того, как ушел от меня.
Минти порыскала в сумочке и подкрасила губы; ее рот был похож на кровавую рану под раскосыми глазами. Кэролин поднесла к губам бокал и кивнула мне в знак солидарности. Принесли говядину: она оказалась слишком жесткой и жилистой. Я почти не притронулась к ней.
– Вы не голодны? – поинтересовался Кожаный Человек. Я с облегчением обернулась и заговорила с ним.
Выступления я почти не слушала. Погас свет, вспыхнули стеклянные шары. Наконец зрители захлопали в последний раз, и вечер подошел к концу. Кто-то дотронулся до моего плеча.
– Привет, Роуз, я тебя искал. – Это был Монти Чэвет. – Ты похожа на прекрасный цветок. Можно поставить тебя в мою вазу?
Он провел меня через толпу и похлопал по спине какого-то мужчину. Тот обернулся.
– Привет, Монти, – это был Таймон; само дружелюбие, пока он не увидел меня.
– Послушай, Таймон, – Монти повысил голос, а он у него и так был громовой. – Ты сделал ошибку, вышвырнув эту девочку. Она была лучшей в городе. Может, передумаешь? – Меня тронуло его рыцарство.
Таймон не растерялся:
– Роуз прекрасно поработала, не так ли? Я рад, что ты ценишь ее так же, как мы. – Он обнял Монти за плечи. – Маленькая птичка начирикала, что осенью у тебя выходит книга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95