Она
окончательно оформилась в целенаправленный процесс, требующий для
успешного развития изрядной доли фанатизма и самоотречения от своих
функционеров. Так что каждый, для кого эволюция не пустой звук, обязан
впредь четко выполнять ее программу, а не кокетничать со своими
потребностями и желаниями".
Главный козырь в предполагаемой борьбе с индивидуализмом наш чудик
видел в индустриализации духовного развития. Алгоритм предлагался простой
- выбирается инициативная группа, которая решает, что для эволюции
полезно, а что, наоборот, вредно, она и выдает задания всем функционерам
духовного развития - ты должен картинку нарисовать, а ты - стих сочинить.
И так далее.
Желающих приобщиться к индустриализации духовной эволюции, впрочем,
не нашлось. Нет, сначала кое-какие группки образовались, но вскоре
распались. Заленились.
Чудик наш обиделся, что идею, выстраданную им, не поддержали, и
отошел в тень. В конце концов его никогда и ничто всерьез не интересовало
кроме служения эволюции.
Время залечило душевную рану. И показалось чудику, что пробил его
час. Решил он вступиться за простого человека, усмотрев в развитии
автоматизации, компьютеризации и робототехники угрозу человеческой
нравственности. Его аж передергивало, когда он узнавал, что вместо
уважаемого всеми, заслуженного, достигшего мастерства в своем деле
сверлильщика устанавливают робота. Или вместо глубокоуважаемого, опытного
начальника используют персональный компьютер.
"Новый луддит" - так он называл себя - принялся крушить и уничтожать
все подряд и роботов, и компьютеры ради прекрасной идеи дать возможность
человеку жить в труде и заботах...
Однажды, правда, после успешной акции, он неожиданно сообразил, что с
трудом может понять, как смысл жизни может состоять в производстве болтов,
гаек или холодильника бытового. Или необходимости покрикивать на
подчиненного... Мелковато получалось. И потерял он веру, что человек живет
ради производительного труда. Вот тогда-то ему впервые в жизни стало
стыдно.

- Надя, - крикнул Поль, удовлетворенный текстом. - Поесть бы
чего-нибудь. Что там у нас на обед?
- Готовь себе сам, если хочешь, я ухожу!

Поль сварил себе кастрюльку рыбного супчика и приготовился к обеду.
Но поесть не удалось.
Скрипнула входная дверь, и в комнату ввалился Фердинанд и два
мальчика из его личной охраны. Вот, оказывается, куда побежала Надежда -
жаловаться.
Фердинанд был серьезен и мрачен.
Уж не мое ли персональное дело они пришли сюда разбирать? - сообразил
Поль. Что ж, посмотрим, чем они, собственно, не довольны. Пусть-ка
объяснят. А если учесть, что ирония, как известно, не сильное место
Фердинанда, можно будет и развлечься.
- Вы, наверное, удивились нашему визиту? - спросил Фердинанд,
рассчитывая взять в свои руки инициативу.
- Нет. Я ждал вас и хочу задать вам несколько вопросов.
- Вопросы будем задавать мы...
- Почему?
- Потому что..
- Но это оскорбительно. Я выполняю специальное задание мероприятия Ц,
подвергаю свою жизнь опасности и вот - благодарность. Ворвались,
подвергаете меня оскорблениям. Может быть, обыщите? Нет, скажите прямо,
будете обыскивать?
- Подождите, Кольцов. Никто вас не оскорбляет, мы хотим задать вам
несколько вопросов. Это, кстати, входит в нашу компетенцию.
- А-а.. Раз так, конечно.. Задавайте.. Я отвечу. Прошу вас,
начинайте.
- Мы не нуждаемся в вашем разрешении. Вы, Кольцов, наверное, не
понимаете всей сложности своего положения.
- Что же это у меня за положение такое? Вы о положении, следователь о
положении... Почему честное выполнение обязанностей, возложенных на меня
руководством, должно порождать какое-то особое положение?
- Все дело - как вы их выполняете! Мы пришли проверить это.
- Что ж.. Если без оскорблений нельзя обойтись.. Спрашивайте..
- Зачем вы ходили к профессору Серебрякову?
- А как мне начинать контрпропаганду? - изобразив благородный гнев,
воскликнул Поль. - Должен же я узнать настроение наиболее авторитетных
ученых?
- Почему же тогда вы говорили с ним о машине времени и нуль-т?
- А о чем мне с ним надо было говорить? О тракторах и сеялках? Должен
был я начать разговор!
- Но почему о машине времени и нуль-т?
- Да мы с ним всегда говорили о машине времени...
- Вот как.
- Конечно. Тесные двойные и машина времени - любимые наши темы для
разговора.
- Неубедительно, Кольцов.
- Я понял - это судилище!
- Не паясничайте... Что вам сообщил Серебряков?
- Я так понял, что вы подслушивали? Значит, сами знаете. Зачем же
спрашивать?
- Верно. Знаем. Так что скрывать бесполезно!
- А я не скрываю. Я готов содействовать.
- Что вам сообщил Серебряков?
- А разве вы сами не знаете?
- Сойер, - вскинулся Фердинанд. - Дай-ка ему по ушам.
- Зачем по ушам? Не надо. Я больше не буду, - заверил Поль, когда
увидел, что здоровяк Сойер медленно продвигается к нему. - Зачем эти
страсти? Серебряков сказал мне, что поможет найти материал для книжки о
великих заблуждениях. Так ведь? А?
- Так, так, - пробурчал Сойер. - Он сознался, мастер. Его интересуют
фантастические идеи.
Фердинанд взял со стола чашку с недопитым кофе и швырнул ее в стенку,
получилось красиво.
- Есть такие вещи, которые делать нельзя, Кольцов, - задумчиво сказал
он. - Особенно, если об этом заранее предупреждают.
Опять фантастика, отметил Поль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29