Настоящее удовлетворение ей приносило постоянство, неизменный статус-кво – дни, плавно, без потрясений, перетекающие один в другой. Так будет всегда, не сомневалась она. Ей это нравилось, и она считала, что муж разделяет ее мысли. Теперь стало ясно – Мэгги серьезно ошибалась, но Джереми уже не было рядом. Спросить не с кого. Слишком поздно спрашивать – и это сводило ее с ума.
Золтан появился у дверей ровно в девять. В этот раз на нем не было темного костюма с темно-синим галстуком – униформы водителя посольства. Теперь он больше смахивал на угрюмого ковбоя в своей клетчатой рубашке и новых джинсах, сильно подвернутых, будто он рассчитывал еще здорово вырасти или боялся, что они безнадежно сядут при стирке. На ногах у него были светло-серые мокасины с тканой аппликацией – явно восточноевропейский стиль. Золтан поглаживал усы длинным ногтем на мизинце, всегда раздражавшим Джереми. «Для чего ему такой длинный ноготь? – бывало, спрашивал он. – Выковыривать серу из ушей? Или в качестве отвертки?»
Золтан погасил окурок.
– Миссис Моргенштерн уехала в отпуск на две недели. С сегодняшнего дня.
– Откуда ты знаешь?
– Она позвонила и сказала, что у нее остался портфель посла. Хотела, чтобы я пришел и забрал.
– И ты ходил к ней забирать портфель?
– Да, вчера вечером.
– Как она выглядит? – не удержалась Мэгги.
– Примерно как всегда, – уклончиво ответил Золтан.
– Красивая и элегантная?
– Да, я полагаю. Она казалась усталой.
– А, ясно. – Мэгги хотела расспросить подробнее, но не стала. – В квартире есть еще кто-нибудь?
– Только Фатима, но миссис Моргенштерн сказала, что даст ей отпуск. Поэтому я и должен был забрать портфель вчера, пока они обе не уехали.
Фатима! Так вот где оказалась кузина Эсмеральды. Джереми спрашивал у Эсмеральды, не знает ли она кого-нибудь, кто мог бы поработать у его коллеги. Мэгги почувствовала приближение очередного приступа ярости. Если Фатима работала в доме Мойсхен, значит, Эсмеральда все знала. И молчала. Мэгги показалось, что она задохнется от ощущения невыносимой атмосферы всеобщего заговора, окружавшей ее.
– Мы идем покупать рыбу, Золтан, – с нехорошим блеском в глазах произнесла она. – Много рыбы.
Где бы они с мужем ни жили, Мэгги обожала рынки – в отличие от Джереми, предпочитавшего гигиеничные, рационально спланированные супермаркеты. А она любила поболтать с людьми, стоявшими за прилавком, особенно с деревенскими женщинами в платках, с красными руками, пахнущими карболовым мылом. Любила звуки, царившее вокруг радостное возбуждение, дружеские перепалки продавцов, громкие голоса, театральные жесты, непристойные шутки, не до конца понятные ей. В такие минуты ей представлялось, что она одна из них, обычная женщина, а не жена посла, отгороженная ширмой протокола от реальной жизни. Одним из самых любимых был «Нашмаркт» с рядами приземистых торговых палаток и людьми, которые холодным ранним утром уже стояли там, зябко притопывая ногами, и пар шел у них изо рта. Сейчас Мэгги медленно прогуливалась между рядами, с наслаждением созерцая рыбу, грудами наваленную на прилавках. В руках она несла очень большую корзину, но и ее было явно недостаточно. Никогда в жизни Мэгги не была такой расточительной. Раньше она всегда тщательно взвешивала все «за» и «против», прежде чем купить что-нибудь, и, как бы ни был велик соблазн, пункты «против» оказывались важнее. Джереми восхищался ее бережливостью.
Кучи креветок и осьминогов, чьи скользкие щупальца высовывались из бумажной обертки, были взвешены и упакованы, вместе с покрытыми радужной чешуей скумбрией и форелью, двумя огромными омарами – Мэгги предпочла замороженных, чтобы они не делали попыток выбраться из корзины, – и узловатыми связками мидий и прочих моллюсков. Она улавливала излучаемое Золтаном неодобрение, которое, казалось, в виде пара поднималось от его костлявых плеч, оттянутых сумками. В самом конце последнего прилавка внимание Мэгги привлек огромный карп. Складывалось впечатление, что он не попался на крючок рыболова, а умер от естественных причин; глаза его были мутными, будто затянутыми катарактой, а из уголков рта торчали какие-то наросты.
– Und das auch, – сказала она торговцу в переднике. Для карпа не нашлось подходящего пакета, и Мэгги пришлось нести его к машине в руках, бережно, как младенца. Золтан, держась на почтительном расстоянии, шел сзади; лицо его выражало молчаливый протест. Они вместе уложили покупки в багажник.
– Будь любезен, отвези меня к миссис Моргенштерн, – решительно приказала Мэгги.
Ей о многом хотелось расспросить Золтана, но годы жизни по правилам протокола не прошли даром. Джереми категорически не одобрял неформальных отношений с обслуживающим персоналом, и его диалоги с водителем касались исключительно дороги и погоды. Мэгги решила начать издалека.
– Кажется, может распогодиться, – сказала она, с невинным видом рассматривая облачное марево.
– Обещали дождь на все выходные, – сухо и безжизненно возразил Золтан.
Мэгги глубоко вздохнула.
– Ты, должно быть, хорошо знаешь этот маршрут, – рискнула она, чувствуя себя отважной и дерзкой.
– Я хорошо знаю окрестности, да.
– Я имела в виду… Ты, наверное, очень часто бывал здесь?
– Достаточно часто, да.
– Скучно, наверное, было подолгу ждать в машине.
– Мне не нужно было ждать. Посол всегда отсылал меня.
– Ясно. – Последовала долгая пауза. – А потом звонил и просил приехать и забрать его, когда… – Мэгги вдруг почувствовала легкую тошноту, – освобождался?
– Да.
Еще одна пауза. Они молча сидели рядом, ожидая, когда изменится сигнал светофора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70