Марии нельзя оставаться в Амерсфорте, нельзя жить в моем доме, потому что бандит сожжет весь город, чтобы овладеть своей жертвой. Разве он не сжег замок Шафлера?
– Так вы хотите, чтобы Мария уехала отсюда?
– Непременно, и как можно скорее.
– Я с вами согласен… только куда? Да, ведь у вас есть родственники в Зеландии, – чего же лучше?
– Я уже думал об этом, только в это время года свирепствуют лихорадки, и я боюсь за здоровье Марии.
– Да, она слаба здоровьем, ее опасно везти туда.
– И однако, если выбирать из двух зол, я готов отослать ее в Зеландию, где она будет в безопасности от покушений разбойника. Наша жизнь в руках Бога; только прежде надобно дать знать об этом жениху. Может быть, он захочет обвенчаться тотчас же, и епископ даст ему в Дурстеде приличное помещение, потому что замок его разрушен. В таком случае я свезу Марию к ван Шафлеру и епископ благословит их брак.
– Мне кажется, Вальтер, что вы придумали самое лучшее, и вероятно, граф Шафлер согласится на это с радостью.
– Но как дать ему знать?
– За это я берусь. Напишите письмо, и я пошлю его с монахом из монастыря св. Лазаря, который отправляется в Дурстед. Через десять дней вы получите ответ.
– А что может случиться с Марией за это время? Я не хочу, чтобы она пробыла хоть один день под одной кровлей с мерзавцем.
– Да, этот злой человек не оставит ее в покое, надобно удалить ее… но куда?
И старик задумался, отыскивая в голове какую-нибудь мысль, а Вальтер ходил по комнате.
– Нашел! – вскричал наконец ван Эмс радостно. – Мы отвезем Марию в монастырь св. Бригитты в Зест. Там настоятельница – моя сестра.
– Но Зест недалеко от Амерсфорта, и будет ли там моя дочь безопасна?
– Это самый безопасный монастырь, потому что находится под покровительством бурграфа и монсиньора Давида. Никто не смеет тронуть его, и сам Перолио не отважится идти туда.
– А согласится ли настоятельница принять Марию и беречь ее?
– В этом нет никакого сомнения. Не надобно и предупреждать ее. Мы сами отвезем Марию и объясним ей все. Когда вы хотите ехать?
– Сегодня же, поскорее.
– Хорошо. Напишите прежде письмо ван Шафлеру, вот бумага и перья.
И ван Эмс указал ему на стол, но оружейник, почесав за ухом, оставался в нерешимости и наконец сказал откровенно:
– Напишите лучше вы сами, отец мой, я хорошо действую молотком, а перо для меня незнакомый инструмент. Дома все писание отправляет Мария, только в этом случае я не хочу прибегать к ней самой… вы понимаете, отчего?
– Да, молодой девушке нельзя писать об этой страшной ночи, и еще своему жениху… я напишу и отошлю послание.
– А я пойду приготовлять все к отъезду. Вы скоро придете, отец мой?
– Через два часа, никак не позже.
И оружейник поспешил домой сообщить жене и дочери о предстоящей разлуке. Марта соглашалась, что Марию необходимо удалить, но бедная мать не подозревала, что у нее так скоро отнимут ту, с которой она никогда не расставалась даже на день. Напрасно ее уговаривали и утешали, Мария не могла видеть слезы матери и ушла в свою комнату, поплакать на свободе.
– Полно, Марта, – говорил Вальтер, – зачем отчаиваться? Это грех. Ты сама понимаешь, что нам нельзя оставить здесь Марию.
– Знаю, Вальтер, – отвечала бедная женщина, удерживая слезы, – но я не ожидала, что надобно расстаться с ней так скоро… сейчас. Это ужасно!
– Что делать, Марта? Мне самому грустно.
– Я не переживу этого, – продолжала Марта рыдая. – Разве я могу привыкнуть жить без нее, когда не оставляла ее с той минуты, как она родилась? Она была всегда возле меня, и поднимая глаза, я была уверена, что увижу мое дитя. Я беспокоилась, когда она долго оставалась в своей комнате и посылала за ней Маргариту, а теперь будут проходить дни, недели и я не увижу ее, не услышу голоса. Нет, это невозможно, Вальтер, я не перенесу этого.
– Ты думаешь, что я страдаю меньше тебя? – сказал взволнованный оружейник. – Мое сердце сжимается при мысли о разлуке с нашей дочерью, но я покоряюсь необходимости. Пойми, что эта разлука не так еще ужасна, как бы могла быть; монастырь св. Бригитты не так далеко отсюда, и ты можешь каждую неделю навещать Марию и оставаться с ней целый день. Притом я не хотел говорить при дочери о моем плане, который может быть, еще не состоится. Патер ван Эмс пишет в эту минуту письмо ван Шафлеру, в котором мы предлагаем ему тотчас же обвенчаться с Марией, и если он согласится на это, мы свезем ее в Дурстед, и ты останешься у молодых до окончания войны.
Эта надежда успокоила немного Марту, которая перестала плакать и занялась приготовлениями к отъезду. Зато когда пришел ван Эмс, горе матери возросло до высшей степени, и она почти без чувств сжала дочь в своих объятиях.
Вальтер, несмотря на твердость характера, был растроган до слез и не мог проговорить не слова, а добрый священник сказал несколько простых, но глубоко религиозных слов, придавших немного сил бедной матери. Она проговорила, наконец, обливаясь слезами:
– Я знаю, батюшка, что грех роптать на волю Божию, но что делать?.. Разве не Бог посылает предчувствия? А я чувствую, что разлука с моей дочерью вечная, что я в последний раз прижимаю ее к своему сердцу.
– Полноте, – уговаривал ван Эмс. – Что у вас за странные мысли. Вы скоро увидитесь с Марией.
– Нет, моя дочь – это моя душа… без души нельзя жить… я умру.
– Полно, Марта, – проговорил Вальтер с поддельной строгостью, – ты расстраиваешь всех нас… простись с Марией, нам пора ехать.
– Погоди, Вальтер… еще минуточку, – вскрикнула мать, – дай мне в последний раз наглядеться на нее.
– Не говори этого, матушка, – прошептала молодая девушка, – или я потеряю последние силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114