ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
– Правда, эту тысячу следовало бы дать Христинеку, который привез графиню из Рима.
– Ну так и сделайте это!
– Не горячись.
– Я отказываюсь от ваших денег. – Рибас повернулся, чтобы уйти.
– Ты мне еще будешь нужен! – Орлов повысил голос, достал из секретера увесистый кожаный мешочек и вложил его в ладонь волонтера. – Когда окажешься в моих чинах – отдашь! – Засмеялся он. – Завтра я даю обед графине. Ты мне понадобишься. Через два часа я вернусь.
Последовав за Орловым, Рибас увидел ту, из-за которой исколесил столько верст. На белом скакуне она предводительствовала свитой – небольшим отрядом всадников, следовавших за Елизаветой Второй прогулочным аллюром. На коне она сидела по-мужски. Кожаные лосины очерчивали прелестные формы гибких ног. Из-под алой короткой накидки виднелись перламутровые рукояти двух небольших пистолетов. Белая шляпа с широкими кружевными полями не скрывала лица, а лицо… Оно показалось волонтеру лицом юной и давно умершей египетской царицы. Лицо отражало наслаждение и ровным шагом скакуна, и низким зимним солнцем, и вниманием ливорнской толпы. Прошло всего несколько мгновений, всадники удалялись к южным воротам, но видение этого юного самозабвенного лица оставалось в глазах тех, кто его увидел, надолго, если не навсегда. Рибас, после проезда небесной сильфиды, вдруг остро ощутил печаль, и Марку Войновичу пришлось потрясти его за плечо, чтобы привести в чувство.
– Ну… вы пропали, – сказал, улыбаясь, Войнович.
– О, да, – отвечал волонтер.
Они уединились в «Тосканском лавре», и граф рассказал о несравненной женщине то, что знал от Христинека.
В Риме графиня Пиннеберг поселилась на Марсовом поле в доме некоего Жуяни и вела уединенный образ жизни по двум причинам: у нее открылась чахотка и не было средств к существованию. Поэтому блистательная свита и двор Елизаветы Второй сократились до трех верных поляков, которые меняли имена, как перчатки, и служанки по имени Франциска. Одному из поляков, Станишевскому, он же Доманский, графиня задолжала крупную сумму, но страстный конфедерат не требовал ее возвращения, ибо изысканная спальня графини была предпочтительнее погашенного долга.
– Все оборачивалось против нее, – говорил Войнович. – И Кучук-Кайнарджийскнй мир, и поимка Пугачева.
– Маркиз проиграл свою ставку? – спросил Рибас.
– О каком маркизе вы говорите?
– О Пугачеве.
Марк Иванович рассмеялся:
– Он такой же маркиз, как она – принцесса Азовская. Генерал Суворов посадил его в клетку, и в Москве вашего маркиза зверски казнили. Но каков полет у нашей принцессы – диву можно даваться! Как вы знаете, папа Клемент XIV умер, и до сих пор в Ватикане сидит взаперти конклав кардиналов для выбора нового папы. И, представьте, наша Елизавета решила ни больше ни меньше, как помочь стать папой кардиналу Альбани, протектору польского королевства! Но он тоже сидел взаперти. Правда, сообщаться с конклавом можно через особое окошко, но только не дамам. Ни под каким видом! И тогда Елизавета решила переодеться в мужское платье. Ее едва остановили. Если бы открылся обман, вышел бы неслыханный скандал. Но проныры-поляки все-таки сумели войти в сношения с Альбани. И вы знаете, что ему обещала наша обворожительница? Петербург и Прибалтику она отдаст, так и быть, Екатерине II, а на остальной территории российской введет католичество! Каково? Не мудрено, что кардинал, которого прочат в папы, благосклонно отнесся к ее благим намерениям.
– И все-таки Орлов сумел добиться своего! – воскликнул волонтер.
– Он открыл ей неограниченный кредит, – сказал Войнович. – Но главное – это флот. Она рассчитывает располагать и Орловым, и его флотом.
– Он с ней в связи?
– Несомненно.
– И не поддался ее чарам?
– Еще как поддался.
– Не исключено, что он поверит ей и пойдет с ней до конца?
– Об этом ходят слухи.
Орлов вернулся через три часа, и его вместе с Рибасом дожидался петербургский курьер. Вскрыв почту и ознакомившись с ней, генерал-адмирал вызвал волонтера.
– Я хотел употребить тебя здесь в тонком и щекотливом деле, – сказал он. – Но обстоятельства изменились. Отправишься в Лейпциг и проследишь за доставкой в Петербург своего приятеля Алексея Шкурина, – Орлов склонился над полученной депешей и прочитал из нее: «Оного привезти в Санкт-Петербург скоро, скрытно и без ущерба для здоровья».
«Очевидно, русская цезариня волнуется: сыну уже тринадцать. Небезопасно оставлять его в Европе», – подумал Рибас и спросил:
– А завтрашний обед?
Орлов усмехнулся:
– Хочешь поглядеть? Хорошо. Прогонные получишь. в канцелярии.
На следующий день в три пополудни вызолоченная карета остановилась у дома Орлова, и два статных поляка помогли сойти на грешную землю голубоглазой весталке в голубом плаще с серебряными звездами. Ее ввели в палаццо под звуки виолы и лютни. Она заняла кресло-трон, и царственное платье, царственное декольте, царственная головка и руки сияли и, казалось, тонко позванивали половинчатыми и целыми жемчугами и бриллиантами. Орлов представлял своих офицеров и приближенных, и адмирал Грейг с постным выражением лица целовал руку булочнице. Поклонившись и припав к руке обворожительной женщины, волонтер на мгновение ощутил себя в лугах с дурманящим сознание маковым цветом.
Обеденный стол имел пять перемен блюд, и апогеем насыщения явились толщиной в лошадиную шею гигантские угри. Даже Рибас-неаполитанец отродясь не видывал этаких чудищ. Тосты в честь ее величества не заставляли себя ждать. Панегирики и шампанское делали свое дело, и щеки ее величества вспыхивали румянцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203
– Ну так и сделайте это!
– Не горячись.
– Я отказываюсь от ваших денег. – Рибас повернулся, чтобы уйти.
– Ты мне еще будешь нужен! – Орлов повысил голос, достал из секретера увесистый кожаный мешочек и вложил его в ладонь волонтера. – Когда окажешься в моих чинах – отдашь! – Засмеялся он. – Завтра я даю обед графине. Ты мне понадобишься. Через два часа я вернусь.
Последовав за Орловым, Рибас увидел ту, из-за которой исколесил столько верст. На белом скакуне она предводительствовала свитой – небольшим отрядом всадников, следовавших за Елизаветой Второй прогулочным аллюром. На коне она сидела по-мужски. Кожаные лосины очерчивали прелестные формы гибких ног. Из-под алой короткой накидки виднелись перламутровые рукояти двух небольших пистолетов. Белая шляпа с широкими кружевными полями не скрывала лица, а лицо… Оно показалось волонтеру лицом юной и давно умершей египетской царицы. Лицо отражало наслаждение и ровным шагом скакуна, и низким зимним солнцем, и вниманием ливорнской толпы. Прошло всего несколько мгновений, всадники удалялись к южным воротам, но видение этого юного самозабвенного лица оставалось в глазах тех, кто его увидел, надолго, если не навсегда. Рибас, после проезда небесной сильфиды, вдруг остро ощутил печаль, и Марку Войновичу пришлось потрясти его за плечо, чтобы привести в чувство.
– Ну… вы пропали, – сказал, улыбаясь, Войнович.
– О, да, – отвечал волонтер.
Они уединились в «Тосканском лавре», и граф рассказал о несравненной женщине то, что знал от Христинека.
В Риме графиня Пиннеберг поселилась на Марсовом поле в доме некоего Жуяни и вела уединенный образ жизни по двум причинам: у нее открылась чахотка и не было средств к существованию. Поэтому блистательная свита и двор Елизаветы Второй сократились до трех верных поляков, которые меняли имена, как перчатки, и служанки по имени Франциска. Одному из поляков, Станишевскому, он же Доманский, графиня задолжала крупную сумму, но страстный конфедерат не требовал ее возвращения, ибо изысканная спальня графини была предпочтительнее погашенного долга.
– Все оборачивалось против нее, – говорил Войнович. – И Кучук-Кайнарджийскнй мир, и поимка Пугачева.
– Маркиз проиграл свою ставку? – спросил Рибас.
– О каком маркизе вы говорите?
– О Пугачеве.
Марк Иванович рассмеялся:
– Он такой же маркиз, как она – принцесса Азовская. Генерал Суворов посадил его в клетку, и в Москве вашего маркиза зверски казнили. Но каков полет у нашей принцессы – диву можно даваться! Как вы знаете, папа Клемент XIV умер, и до сих пор в Ватикане сидит взаперти конклав кардиналов для выбора нового папы. И, представьте, наша Елизавета решила ни больше ни меньше, как помочь стать папой кардиналу Альбани, протектору польского королевства! Но он тоже сидел взаперти. Правда, сообщаться с конклавом можно через особое окошко, но только не дамам. Ни под каким видом! И тогда Елизавета решила переодеться в мужское платье. Ее едва остановили. Если бы открылся обман, вышел бы неслыханный скандал. Но проныры-поляки все-таки сумели войти в сношения с Альбани. И вы знаете, что ему обещала наша обворожительница? Петербург и Прибалтику она отдаст, так и быть, Екатерине II, а на остальной территории российской введет католичество! Каково? Не мудрено, что кардинал, которого прочат в папы, благосклонно отнесся к ее благим намерениям.
– И все-таки Орлов сумел добиться своего! – воскликнул волонтер.
– Он открыл ей неограниченный кредит, – сказал Войнович. – Но главное – это флот. Она рассчитывает располагать и Орловым, и его флотом.
– Он с ней в связи?
– Несомненно.
– И не поддался ее чарам?
– Еще как поддался.
– Не исключено, что он поверит ей и пойдет с ней до конца?
– Об этом ходят слухи.
Орлов вернулся через три часа, и его вместе с Рибасом дожидался петербургский курьер. Вскрыв почту и ознакомившись с ней, генерал-адмирал вызвал волонтера.
– Я хотел употребить тебя здесь в тонком и щекотливом деле, – сказал он. – Но обстоятельства изменились. Отправишься в Лейпциг и проследишь за доставкой в Петербург своего приятеля Алексея Шкурина, – Орлов склонился над полученной депешей и прочитал из нее: «Оного привезти в Санкт-Петербург скоро, скрытно и без ущерба для здоровья».
«Очевидно, русская цезариня волнуется: сыну уже тринадцать. Небезопасно оставлять его в Европе», – подумал Рибас и спросил:
– А завтрашний обед?
Орлов усмехнулся:
– Хочешь поглядеть? Хорошо. Прогонные получишь. в канцелярии.
На следующий день в три пополудни вызолоченная карета остановилась у дома Орлова, и два статных поляка помогли сойти на грешную землю голубоглазой весталке в голубом плаще с серебряными звездами. Ее ввели в палаццо под звуки виолы и лютни. Она заняла кресло-трон, и царственное платье, царственное декольте, царственная головка и руки сияли и, казалось, тонко позванивали половинчатыми и целыми жемчугами и бриллиантами. Орлов представлял своих офицеров и приближенных, и адмирал Грейг с постным выражением лица целовал руку булочнице. Поклонившись и припав к руке обворожительной женщины, волонтер на мгновение ощутил себя в лугах с дурманящим сознание маковым цветом.
Обеденный стол имел пять перемен блюд, и апогеем насыщения явились толщиной в лошадиную шею гигантские угри. Даже Рибас-неаполитанец отродясь не видывал этаких чудищ. Тосты в честь ее величества не заставляли себя ждать. Панегирики и шампанское делали свое дело, и щеки ее величества вспыхивали румянцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203