ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
А бывший Екатеринослав переименовали в Новомосковск, в нескольких верстах от которого выше по течению реки Самары и располагалась Новоселица. Там и стоял Мариупольский легкоконный полк.
В это время в окнах канцелярии мелькнула открытая коляска, а во дворе спешивались до десятка всадников. Ординарец доложил канцелярскому полковнику, что из Херсона прибыл генерал Ганнибал, и вскоре друзья услыхали в коридоре его быстрый громкий говорок.
– Вот где встретиться довелось, – сказал Иван Абрамович, сразу признав своих давних знакомцев, и тут же обрушил на канцеляристов поток упреков и требований. Через час, устроившись в комнате каменного дома напротив, Рибас зашел в канцелярию, где Ганнибал все еще изливал свою досаду на нехватку в Херсоне плотников, столяров, черепичников, конопатчиков, пильщиков и красильщиков. Два года назад Ганнибал начал строительство Херсона, а мастеровых недоставало, материалы задерживались у Днепровских порогов, где судоходство было возможно лишь в паводки. Не задерживаясь в Кременчуге, Ганнибал отправлялся именно на пороги, чтобы лично распечь офицеров за медлительность взрывных работ. Рибас и Виктор поехали с генералом.
– Кругом беда, – говорил Ганнибал. – Лес, барки из Новомиргорода с кирпичей держат пороги. Сахарный завод Масленникова встал – тростник не привезли. На Бахмутских соляных варницах дров нет. Крестьяне бегут. Раньше сюда, в Запорожскую сечь бежали. А как сечь разрушили да сожгли, отсюда бегут. И, главное, как бегут! Потемкин распорядился: если беглые вернутся из-за кордона – им полное прощение, свобода, освобождение от податей. Поэтому крестьяне да казаки сначала за кордон империи бегут, а оттуда уже назад и – вольными становятся.
Скопление судов у порогов было велико. Лодки связывались вереницами, впрягали лошадей и тащили волоком многие версты. На Днепре, в пенных бурунах на самой быстрине едва виднелись плотики, чудом заякоренные, а с плотиков солдаты долбили в камнях отверстия, вставляли в них железные трубки с порохом, поджигали фитили и рубили якоря, чтобы успеть до взрыва унести ноги.
Виктор решил заночевать, а потом вместе с Ганнибалом сплавляться по Днепру в Херсон, а Рибас вернулся в Кременчуг и с пополнением в десять хорошо экипированных конников через мосты на Ворскле и Орели достиг Новомосковска, имея попутчиком купца в премьер-майорском чине Михаила Фалеева. Купец в военном чине? Как такое могло быть?
– Светлейший Григорий Александрович дает чины не за дворянство, а за дела, – объяснял Фалеев. – У меня тут кожевенная и свечная фабрики. Будете иметь нужду – всегда к вашим услугам.
В Новоселице о приезде полкового командира уже знали, господа офицеры собрались у каменного дома, где плац зарос буйной травой, и по очереди представлялись:
– Секунд-майор Иван Волков… Карл Вильсен – премьер-майор… Премьер-майор Михаил Рахманов…
– Надеюсь на ваше усердие и помощь, – отвечал Рибас и объявил сбор полка.
– Некого сейчас собирать, господин полковник, – отвечал Иван Волков. – Рядовые на полях, на работах.
– Собрать через три дня, – приказал Рибас.
Принимать полк было не от кого. Бывший командир Изотов умер в Крыму от оспы. Рапорт о состоянии полка привел Рибаса в уныние, а когда он проверил полковую кассу, то пожалел, что нельзя арестовать покойного командира. Назначив адьютантом грузина-поручика Ивана Баратаева, Рибас вместе с ним поселился в каменном доме в центре села. Через три дня полк, имеющий по списочному составу девятьсот человек, выстроился на плацу количеством вполовину меньшим. При конях было девяносто человек, остальные пешие. Одеты были кто во что горазд, палашами вооружена одна треть, коротких прусских карабинов, положенных по уставу, не было ни у кого. Рибас смотрел на неровный строй и почему-то вспоминал лихих петербургских барабанщиков-драгун в бирюзовых кафтанах с крыльцами и белоснежными обшлагами и лацканами.
Из ведомостей Рибас знал, что бывший командир получил на покупку двухсот строевых лошадей десять тысяч, но ни денег, ни лошадей в конюшнях не было. Предполагаемые учения пришлось отменить. Солдаты чинили казармы, приводили в порядок плац, расположились в палатках, которых оказалось в избытке. На следующий день явилась делегация от греков-переселенцев. Старшина Ксидис просил отпускать солдат на полевые работы.
– Мы платить будем. Ваше высочество останется довольны.
– Платить не надо, – отвечал Рибас. – Сыщите мне полотна и сукна, чтобы полк экипировать.
Через полмесяца из Кременчуга прислали пятьдесят палашей. Недостающие ковали в местной кузне из сабель. Доставленное сукно не соответствовало уставному цвету, было голубоватым, а не белым, но полковник закрыл на это глаза. Он посылал отряды охотников в степи для отлова одичавших лошадей и пополнял ими конюшни. На офицерских собраниях, которые стали обыкновением в доме Рибаса по субботам, самый старший по возрасту сорокалетний премьер-майор Карл Вильсен говорил:
– Нашему полку еще повезло, что нет в нем офицеров из вербовщиков.
Капитан Андрей Сухотин, начавший службу еще в шестидесятом капралом артиллерии, пояснял:
– Вербовщики как получают чины? Навербовал в поселенцы триста человек – присваивают майора. Сто пятьдесят – капитана. За восемьдесят человек – поручика. Но что это за офицеры?
– Зато нажива у них большая, – добавлял двадцатишестилетний премьер-майор Михаил Рахманов. – За иностранца, годного к службе, вербовщик получает три рубля. За русского или поляка – по полтора.
Рахманов был из потомственных дворян, имел в отличии от остальных три тысячи душ, одевался с иголочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203
В это время в окнах канцелярии мелькнула открытая коляска, а во дворе спешивались до десятка всадников. Ординарец доложил канцелярскому полковнику, что из Херсона прибыл генерал Ганнибал, и вскоре друзья услыхали в коридоре его быстрый громкий говорок.
– Вот где встретиться довелось, – сказал Иван Абрамович, сразу признав своих давних знакомцев, и тут же обрушил на канцеляристов поток упреков и требований. Через час, устроившись в комнате каменного дома напротив, Рибас зашел в канцелярию, где Ганнибал все еще изливал свою досаду на нехватку в Херсоне плотников, столяров, черепичников, конопатчиков, пильщиков и красильщиков. Два года назад Ганнибал начал строительство Херсона, а мастеровых недоставало, материалы задерживались у Днепровских порогов, где судоходство было возможно лишь в паводки. Не задерживаясь в Кременчуге, Ганнибал отправлялся именно на пороги, чтобы лично распечь офицеров за медлительность взрывных работ. Рибас и Виктор поехали с генералом.
– Кругом беда, – говорил Ганнибал. – Лес, барки из Новомиргорода с кирпичей держат пороги. Сахарный завод Масленникова встал – тростник не привезли. На Бахмутских соляных варницах дров нет. Крестьяне бегут. Раньше сюда, в Запорожскую сечь бежали. А как сечь разрушили да сожгли, отсюда бегут. И, главное, как бегут! Потемкин распорядился: если беглые вернутся из-за кордона – им полное прощение, свобода, освобождение от податей. Поэтому крестьяне да казаки сначала за кордон империи бегут, а оттуда уже назад и – вольными становятся.
Скопление судов у порогов было велико. Лодки связывались вереницами, впрягали лошадей и тащили волоком многие версты. На Днепре, в пенных бурунах на самой быстрине едва виднелись плотики, чудом заякоренные, а с плотиков солдаты долбили в камнях отверстия, вставляли в них железные трубки с порохом, поджигали фитили и рубили якоря, чтобы успеть до взрыва унести ноги.
Виктор решил заночевать, а потом вместе с Ганнибалом сплавляться по Днепру в Херсон, а Рибас вернулся в Кременчуг и с пополнением в десять хорошо экипированных конников через мосты на Ворскле и Орели достиг Новомосковска, имея попутчиком купца в премьер-майорском чине Михаила Фалеева. Купец в военном чине? Как такое могло быть?
– Светлейший Григорий Александрович дает чины не за дворянство, а за дела, – объяснял Фалеев. – У меня тут кожевенная и свечная фабрики. Будете иметь нужду – всегда к вашим услугам.
В Новоселице о приезде полкового командира уже знали, господа офицеры собрались у каменного дома, где плац зарос буйной травой, и по очереди представлялись:
– Секунд-майор Иван Волков… Карл Вильсен – премьер-майор… Премьер-майор Михаил Рахманов…
– Надеюсь на ваше усердие и помощь, – отвечал Рибас и объявил сбор полка.
– Некого сейчас собирать, господин полковник, – отвечал Иван Волков. – Рядовые на полях, на работах.
– Собрать через три дня, – приказал Рибас.
Принимать полк было не от кого. Бывший командир Изотов умер в Крыму от оспы. Рапорт о состоянии полка привел Рибаса в уныние, а когда он проверил полковую кассу, то пожалел, что нельзя арестовать покойного командира. Назначив адьютантом грузина-поручика Ивана Баратаева, Рибас вместе с ним поселился в каменном доме в центре села. Через три дня полк, имеющий по списочному составу девятьсот человек, выстроился на плацу количеством вполовину меньшим. При конях было девяносто человек, остальные пешие. Одеты были кто во что горазд, палашами вооружена одна треть, коротких прусских карабинов, положенных по уставу, не было ни у кого. Рибас смотрел на неровный строй и почему-то вспоминал лихих петербургских барабанщиков-драгун в бирюзовых кафтанах с крыльцами и белоснежными обшлагами и лацканами.
Из ведомостей Рибас знал, что бывший командир получил на покупку двухсот строевых лошадей десять тысяч, но ни денег, ни лошадей в конюшнях не было. Предполагаемые учения пришлось отменить. Солдаты чинили казармы, приводили в порядок плац, расположились в палатках, которых оказалось в избытке. На следующий день явилась делегация от греков-переселенцев. Старшина Ксидис просил отпускать солдат на полевые работы.
– Мы платить будем. Ваше высочество останется довольны.
– Платить не надо, – отвечал Рибас. – Сыщите мне полотна и сукна, чтобы полк экипировать.
Через полмесяца из Кременчуга прислали пятьдесят палашей. Недостающие ковали в местной кузне из сабель. Доставленное сукно не соответствовало уставному цвету, было голубоватым, а не белым, но полковник закрыл на это глаза. Он посылал отряды охотников в степи для отлова одичавших лошадей и пополнял ими конюшни. На офицерских собраниях, которые стали обыкновением в доме Рибаса по субботам, самый старший по возрасту сорокалетний премьер-майор Карл Вильсен говорил:
– Нашему полку еще повезло, что нет в нем офицеров из вербовщиков.
Капитан Андрей Сухотин, начавший службу еще в шестидесятом капралом артиллерии, пояснял:
– Вербовщики как получают чины? Навербовал в поселенцы триста человек – присваивают майора. Сто пятьдесят – капитана. За восемьдесят человек – поручика. Но что это за офицеры?
– Зато нажива у них большая, – добавлял двадцатишестилетний премьер-майор Михаил Рахманов. – За иностранца, годного к службе, вербовщик получает три рубля. За русского или поляка – по полтора.
Рахманов был из потомственных дворян, имел в отличии от остальных три тысячи душ, одевался с иголочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203